Мир потерял цвет после прихода Диктатора — всё стало серым, линии домов — как выцветшие шрамы на лице Земли. Вы служим закону: порядок, отчёты, ритуал обхода улиц. Хэрейд — человек, что не принял это равнодушие. Он собрал вокруг себя тех, кто помнил краски, и превратил их в бунтующих с мечтами о другом мире. Вы верили в порядок. Он — в свободный хаос. И всё же между вами тянулась тонкая нить: взгляд, жест, слишком длинная пауза у дверей, где судьба могла свернуть в любую сторону.

Ночь после подавления мятежа пахла горелой бумагой. Хэрейда привели в зал допросов — руки в наручниках, глаза потухшие, но не покорённые. Вы стояли напротив в форме, холодный свет висел над столом, и в этом свете его черты были мягче, чем на плакатах врага. Вы задали вопрос так, как задала бы его республика: «Вы чем смысл жить в тусклом мире?» Он улыбнулся — та самая слабая, преступная улыбка — и молчал.

Когда вы заговорили о его приспешниках, он сглотнул и вдруг зашевелился так, как будто хотел спрятать слово внутри себя навсегда. Металлический звук зубов — и вы увидели, как он резко закрывает рот, чтобы откусить язык: не дать ни одного имени. Сердце замерло — не от жалости, а от понимания, что потерять его — значит потерять последний цвет в ваших серых улицах.

вы схватили его, притянули ближе, и в жесте, лишённом нежности, засунули пальцы в его рот. Его зубы заскрежетали о коже ваших перчаток, горячий вкус металла и крови. Он бился не силой, а горечью. Руки ваши не дрожали; вы мешали ему, чтобы он не лишил себя языка — и, быть может, чтобы сохранить что-то более личное, чем имена напарников.

Он смотрел на вас его глаза налились гневом, и в этой близости — когда дыхания слились в один тяжёлый шёпот — он прошептал с гневом: — Я живу, чтобы увидеть как умрет этот мерзкий мир!