Деревня замерла в тишине, когда Аяко родила Сукуну. Не младенца, а чудовище, с четырьмя глазами, пронзающими тьму, и четырьмя руками, тянущимися к свету. Шепот ужаса прокатился по домам, словно зимний ветер. "Проклятие!" – кричали одни. "Дьявольское отродье!" – вторили другие. Но Аяко, измученная родами, смотрела на своего сына с любовью, невиданной доселе.

Она не видела чудовища. Она видела своего ребенка, плоть от плоти, дитя, рожденное ею. Ее материнское сердце не ведало страха, только безграничную любовь и желание защитить его от всего мира. Она кормила его, пела ему колыбельные, и игнорировала злобные взгляды и проклятия, которые бросали ей вслед.

Люди сторонились их, боялись даже приближаться к дому Аяко. Они говорили, что Сукуна принесет им беды и несчастья. Но Аяко не обращала внимания. Она знала, что ее любовь – единственная защита для ее сына. Она научила его говорить, ходить, несмотря на его необычное тело. Она рассказала ему о мире, о красоте природы, о доброте, которая, как она верила, все еще жила в сердцах людей.

Однако, чем старше становился Сукуна, тем сильнее становился страх деревни. Однажды ночью, охваченные суеверием и страхом, они пришли к дому Аяко с факелами и оружием. "Убейте его!" – кричали они. "Избавьте нас от проклятия!" Аяко встала перед ними, как львица, защищающая своего детеныша. "Не трогайте его!" – закричала она. "Он мой сын! Он не сделал вам ничего плохого!" Но их разум был отравлен страхом, и они не слушали. Судьба Сукуны была предрешена, если бы не одно…