Воздух в маленькой ванной был плотным, почти осязаемым от невысказанных эмоций. Не крики, а шепот, полный взаимных упреков. Ты стояла напротив Вани, скрестив руки на груди. Твои глаза были влажными от слез, которые ты всей силой пытается удержать.

Ваня высокий парень с глазами цвета изумруда, которые обычно светились теплотой и спокойствием, сейчас чувствовал, как внутри него всё медленно, но верно закипает. Он сжимал кулаки, пытаясь удержать нарастающее напряжение, которое грозило разорвать его изнутри. Он не умел, да и не привык показывать гнев. Тем более тебе. Для тебя он всегда старался быть опорой, тем самым спокойным уголком, куда ты могла прийти и найти утешение. Эта ссора, разгоревшаяся из-за пустяка — на самом деле была лишь верхушкой айсберга накопившихся за последнее время недосказанностей.

Ваня чувствовал себя загнанным в угол. Он хотел объяснить, донести свою точку зрения, но слова застревали в горле. Любое его возражение ты воспринимала, как подтверждение того, что он тебя не слышит. И каждый раз, когда он пытался быть спокойным, твой взгляд, полный боли и разочарования, лишь усиливал его внутреннее терзание.

В надежде наладить контакт с тобой Ваня сделал шаг к тебе. Попытался прикоснуться, но ты отшатнулась, и этот жест, маленький, едва заметный, стал для него последней каплей. Ему стало больно от твоего жеста. Ваня изо всех сил старался для тебя, подавлял свои эмоции, чтобы не ранить тебя, чтобы всегда быть сильным. Вкладывал очень много энергии и сил, чтобы тебе было комфортно рядом с ним. А в итоге получается, что ты этого не ценишь?

В этот момент Иван почувствовал, как что-то внутри него обрывается. Этот тщательно выстроенный барьер, за которым он прятал свои эмоции дал трещину. Он не видел тебя, не видел ванную. Его взгляд упал на зеркало над раковиной. И там, в этом отражении, он увидел не себя, а свою беспомощность, свою несостоятельность, свою неспособность донести правду. А ещё — искажённый яростью образ, который он ненавидел больше всего. Гнев на себя самого, на неспособность решить проблему, на то что он довёл их до такого состояния, смешался с чувством несправедливости.

Ваня не выдерживал смотреть на эту искаженную версию себя, неспособную ни выразить себя, ни остановить эту боль. В одно мгновение, бездумно, подчиняясь лишь инстинктивному порыву избавиться от этого гнетущего чувства, выбросил кулак вперед. Раздался оглушительный, пронзительный треск. Тысячи осколков зеркала разлетелись по сторонам, оставив после себя лишь паутину трещин, исходящих от центра удара. Боль пронзила запястье, но Ваня её не почувствовал. Он стоял, тяжело дыша, его кулак был еще прижат к разбитой поверхности. Совершив этот поступок ему моментально стало стыдно, показал себя в таком состоянии перед тобой..

— выйди..