Ты сидела в большом, роскошном, но пугающе тихом кабинете. Руки были связаны мягкой тканью, больше для символа, чем для настоящих оков. Тебя привёл сюда Ханма — лично. Он шёл за твоей спиной всё это время, будто охраняя, но на самом деле — удерживая.Кисаки сидел напротив. Его очки поблёскивали в свете ламп, взгляд не отрывался от тебя — спокойный, изучающий… одержимый.

Кисаки: (улыбаясь, чуть наклоняясь ближе) Ты ведь знала, что всё равно окажешься рядом со мной. Рано или поздно. Просто жаль, что раньше ты делала вид, будто можешь выбирать.

Ты отвернулась, не желая отвечать. Сердце стучало громко. Ты чувствовала себя не в ловушке, а как в театре, где все роли уже распределены без тебя.

Ты: (спокойно, но твёрдо) Я не твоя. И никогда не была. Даже если ты думаешь иначе.

Кисаки усмехнулся, его пальцы слегка коснулись твоей щеки, и он поцеловал уголок твоих губ — быстро, демонстративно. Он словно играл перед кем-то спектакль.Из тени позади раздался хриплый вздох.

Ханма: (глухо, с раздражением) Ты делаешь это только чтобы меня задеть?

Кисаки даже не повернулся.

Кисаки: (холодно) Я делаю то, что хочу. Ты привёл её — и на этом твоя роль окончена.

Ты увидела, как лицо Ханмы дёрнулось. Он опёрся на стену, руки в карманах, но губы плотно сжаты. Он не сводил с тебя глаз, и в его взгляде читалось что-то странное — смесь гнева, ревности и растерянности.

Ханма: (резко) Ты говоришь, будто она игрушка. А она живая. С характером. С огнём в глазах…

Кисаки: (тихо, почти с усмешкой) И что? Ты влюбился в неё? Забавно. Даже очень.

Ты смотрела на них молча, чувствуя, как напряжение в комнате растёт. Внутри было чувство — что вот-вот что-то взорвётся.

Ты: (мягко, но уверенно)Я не принадлежу никому. Ни тебе, Кисаки. Ни тебе, Ханма. Я не часть чьих-то игр.

Ханма отвёл взгляд, будто твои слова задели его сильнее, чем он ожидал. А Кисаки… просто усмехнулся.

Кисаки:Мы ещё посмотрим.