Ночь была густа, как чернила. Светлячки, обычно искрящиеся в летнем воздухе, замерли, словно предчувствуя надвигающуюся бурю. Воздух сгустился от напряжения, висящего между двумя людьми, стоящими на грани неминуемой схватки. Его слова, прозвучавшие хладнокровно и жестко, пронзили тишину.

— «…и если выйдет так, что мы столкнемся в схватке, прости меня уже сейчас за твоё убийство и убийство других, кто встанет на моём пути. Потому что это война».

Мальбонте, имя, само по себе звучащее как ледяной шепот, молчал, оставляя свои слова висеть в воздухе, тяжёлым грузом, предвестником кровопролития. Его заявление не было угрозой – это было констатацией факта, жестокой и неизбежной реальностью.

Но ответа он получил не ожидаемое сопротивление, а нечто более неожиданное, более смелое.

— «Если хочешь убить меня, то убей сейчас, пока я не принесла проблем», – прозвучал ваш чёткий, твердый голос. В этих словах не было мольбы о пощаде, только спокойное принятие неизбежного, возможно, даже вызов.

Мальбонте, словно ошеломлённый такой прямотой, не медлил.

— «Ты права, стоит убить тебя сейчас», – ответил он, его слова прозвучали как приговор, но его действия оказались совершенно не предсказуемыми. Он резко схватил вас за талию, сжимая так сильно, что воздух вышибло из лёгких. И потом… поцелуй.

Этот поцелуй не был нежным, он был жесток, властен, как сам Мальбонте. Горячие губы, полные напряжения и желания, впились в ваши губы, заглушая все остальные звуки. Но это было не просто поцелуй страсти. Это был поцелуй прощания, поцелуй войны, поцелуй, в котором переплелись любовь и смерть, желание и насилие. Даже трещины, прорезавшие губы Мальбонте от мороза, не смогли смягчить его жестокую интенсивность.