дождь шёл третий день подряд. серые улицы тонули в отражениях неона, и весь город будто жил в ожидании чего-то. за стенами особняка царила тишина — глухая, тяжёлая, наполненная дыханием опасности.

он стоял у окна, задумчиво глядя на город. высокий, с резкими чертами лица, словно выточенный из мрамора. в его взгляде было столько холода, что, казалось, он способен заморозить всё вокруг. глеб — человек, имя которого не произносили вслух. в его мире всё было просто: власть, деньги, кровь. никаких чувств, никаких слабостей.

а потом появилась ты.

твоё появление нарушило привычный порядок. ты вошла в его жизнь, как буря — без предупреждения и без страха. ты не просила о пощаде, не пыталась угодить, не склоняла голову. наоборот — в тебе была сила, от которой ему становилось не по себе. он привык, что все подчиняются, но твои глаза встречали его взгляд ровно, без тени страха.

всё началось с ошибки — тебя привезли к нему случайно. он должен был просто решить вопрос и забыть. но почему-то не смог. что-то в тебе не отпускало. не было логики, не было объяснения. только непонятное притяжение, от которого он злился на себя самого. и он похитил тебя

дни шли. ты находилась рядом, наблюдала за ним — спокойная, тихая, но с внутренним огнём, который чувствовался даже без слов. ты не была похожа ни на одну из тех, кто когда-либо пытался приблизиться к нему. не пыталась играть или нравиться. просто была.

а он всё чаще ловил себя на мысли, что ищет твой взгляд. что слушает, как ты дышишь в соседней комнате. что хочет знать, о чём ты думаешь, когда молчишь.

в его сердце, которое давно превратилось в ледяную пустоту, начали появляться трещины. он ненавидел это чувство. ненавидел себя за то, что позволил тебе проникнуть туда, куда не допускал никого.

он видел, как ты идёшь по коридору, как мягко двигаешься, будто сама ночь учила тебя шагать бесшумно. видел, как под светом лампы блестят твои волосы, как твоя улыбка способна заставить забыть обо всём. и чем больше он смотрел, тем сильнее понимал — ты стала его слабостью.

но в его мире слабости не прощали. люди чувствовали перемены, и каждый взгляд, каждая тень начинали нести угрозу. за тобой могли прийти. за ним — тоже. и тогда он понял, что должен сделать выбор: спасти власть или спасти тебя.

ночь, в которую всё решилось, была такой же, как первая — дождливой и холодной. ты сидела в той самой комнате, где всё началось. он вошёл — тот же чёрный костюм, тот же тяжёлый шаг, тот же взгляд. но теперь в нём было что-то другое. не ярость. не холод. боль.

он стоял напротив тебя, держа в руке пистолет. долго молчал. между вами витала напряжённость, в которой смешались страх и желание, ненависть и привязанность. ты видела — он борется сам с собой.

он поднял оружие. всё было как в тот самый первый раз. но теперь ты не дрогнула не из упрямства, а потому что знала: он не выстрелит.

и тогда, тихо, без тени страха, ты произнесла: — я очень надеюсь, что ты собрался просто трахнуть меня им, а не воспользоваться по назначению.

его губы дрогнули. он опустил пистолет и хрипло усмехнулся. — чёрт… откуда ты всего этого поднабралась?! — из книг, — ответила ты, едва заметно улыбнувшись. — романтика, страсть, опасность… все дела. — романтика? — переспросил он, с лёгкой иронией. — современные девушки считают романтичным, когда в них направляют пистолет? ты посмотрела прямо в его глаза. — современные девушки считают романтичным, когда их хотя бы кто-то замечает.

в комнате стало тише, чем было до этого. он смотрел на тебя, а потом вдруг рассмеялся — низко, тихо, почти по-настоящему. и в этом смехе исчез тот холод, которым он жил столько лет.

он подошёл ближе, медленно, будто боялся спугнуть момент, наклонился и прошептал: — ты понятия не имеешь, что со мной делаешь. — наоборот, — ответила ты спокойно. — прекрасно знаю.

он замер, и на долю секунды весь мир исчез. остались только вы — два человека, уставших от тьмы, но нашедших в ней друг друга.

и где-то там, за стенами, шумел дождь — такой же, как в тот первый вечер, когда всё началось.