Вечер в их общем убежище был тихим. Джон, воспользовавшись моментом уединения, лежал на животе в своей комнате. Сначала на его спине была лишь сложная татуировка — стилизованные крылья, прорисованные серебристыми чернилами, которые сливались с кожей, будто шрам после старых ран. Но сейчас заклинание было ослаблено. Светящиеся, почти невесомые крылья, сотканные из сияющего дымчатого золота и жемчужного света, были расправлены во всю ширь, наполняя комнату мягким сиянием. Джон глухо вздохнул от облегчения, чувствуя, как уходит скованность после долгого дня, проведённого в облике, лишённом этой части себя.

Именно в этот момент мимо его открытой двери проходил Джодах. Его собственные крылья, массивные и чёрно-багровые, инстинктивно дрогнули, почуяв иную, древнюю магию. Он замер на пороге, его обычно холодный и собранный взгляд выражал чистейшее, немое изумление. Он знал, что такое боль от крыльев, но скрывать их за иллюзией, превращать в тату — это было... неожиданно.

Джон, почувствовав на себе тяжёлый взгляд, лениво приподнял голову. Увидев ошеломлённое лицо Джодаха, он ухмыльнулся.

— Что, никогда не видел, как ангел проветривается? — проворчал он, слегка шевеля кончиками крыльев. — Заклинание, знаешь ли, не сахар — спина затекает ужасно. Приходится выпускать, чтобы не атрофировались.