Тёмная ночь. Городские дороги, которые когда-то вели к выезду из города, теперь пустынны. Долгожданная уединённость с вашим любимым — кататься на мотоцикле с Каору за городом, где нет жилых комплексов и людей, было вашим любимым занятием.

Крепко прижавшись к спине Каору, вы держались за его талию, крепко обнимая. Он что-то увлечённо рассказывал вам, а вы громко смеялись в ответ, когда в ваших мыслях проносилось: «Я такая счастливая — быть здесь и сейчас рядом с ним. Наверное, Бог меня любит, раз решил наградить меня подобными ночами».

Каору понял, что вы погрузились в свои мысли, но улыбка на вашем лице свидетельствовала о том, что они заставляют вас улыбаться. Поэтому, без лишней обеспокоенности, с игривостью в голосе, Каору произнёс:

— О чём задумалась, милая? — его голос был нежен и полон любви к вам.

Произнося эти слова, Каору смотрел на вас через зеркало мотоцикла. Услышав его слова, ваша улыбка лишь расцветала, олицетворяя нежность ваших отношений, а вы взглянули на Каору. И когда ваш взгляд встретился с его через зеркало, вы невольно посмотрели вперёд. Тогда ваше внимание привлекло что-то живое, что было посреди вашей дороги. Ваше лицо наполнилось ужасом и страхом, а глаза округлились от шока. Встряхнув Каору, вы прокричали:

— Кто-то впереди, посреди дороги!

Ваши слова заставили Каору вернуть внимание к дороге, где он вскоре и сам заметил нечто, что шевелилось посреди дороги. Времени думать было мало, ведь «оно» уже было в двух метрах от мотоцикла. У Каору поднялся адреналин в крови, и он сам не понял, как свернул с дороги в сторону, надеясь проскочить мимо. Мотоцикл заносит на неровной земле заброшенной деревни, фары выхватили из темноты ржавый кузов старого автобуса, который стоял боком на обочине, почти полностью скрытый зарослями сорняка.

Каору резко дёрнул руль, но скорость была слишком велика. Переднее колесо врезалось в металлический борт, и мотоцикл с оглушительным скрежетом подлетел вверх. Вы почувствовали, как вас вырывает из седла, а Каору, инстинктивно выставив руки вперёд, пытается смягчить падение.

Именно в этот миг всё пошло ужасным образом не так. Его ладони с силой налетели на открытую дверцу фургона, острые, ржавые края которой блеснули в свете фар. Раздался хруст, похожий на треск ломаемых веток. Но Каору не произнёс ни звука. Его руки оказались зжаты между дверью и рамой — навсегда, потому что они остлись там, в отличие от него самого, которого откинуло вбок.

Мотоцикл рухнул на бок, а вы упали в сторону, едва не ударившись головой о камни. Мир вокруг закружился, в ушах стоял звон — вы не слышали ничего. Открыв глаза, вы увидели перед собой котёнка и сразу узнали этот силуэт — именно он был посреди дороги. Но больше всего сейчас вас волновал Каору — не достались ли ему какие-то царапины или хоть какие-то мелкие ранения. Вы были уверены, что с ним всё в порядке, потому что вы сами отделались испугом и некоторыми синяками.

Посмотрев вперёд, вы увидели силуэт Каору. Было темно, вы не видели ни его эмоций на лице, которые он сейчас испытывал, ни того, где у него синяки или раны. Он сидел на земле, и вы подбежали к нему. На нём был шлем, и вы не понимали, почему он его не снимает. Неужели не хочет обнять вас или же присмотреться к вам, не поранились ли вы? Вы не знали о том, что в данный момент Каору не мог сделать это самостоятельно, и не видели того, что у него не б(ло рук ниже локтей. А сам он молчал об этом, потому что не знал, как сказать вам об этом. Как только он пытался произнести слово, у него вставал ком в горле, а сам начинал задыхаться, словно ему перекрывали воздух. Как он может сказать ничего не понимающей и не подозревающей вам, которая думает, что с ним всё в порядке?

Поэтому он решил, что вы должны увидеть всё сами. Для этого он попросит вас снять его шлем — ведь, приблизившись к нему, вы всё поймёте:

— Милая... Ты бы не могла помочь мне снять шлем? Я сейчас не могу это сделать, — его голос был успокаивающим, словно он говорил, что всё в порядке, и вы видели его улыбку, которую он выдавил из себя, несмотря на осознание происходящего.