^Чонин скейтер^

Ты родилась в городе, где асфальт всегда тёплый от солнца, а шум проезжающих машин казался фоновым дыханием улицы. Твои волосы — густые, цвета мокрого каштана, всегда немного растрёпанные от ветра. Карие глаза — большие, глубокие, будто прячут в себе сразу и детскую уязвимость, и взрослую силу, выстраданную слишком рано. Ты — та, кто молчит, когда все кричат, и улыбается, когда мир рушится. Такая, которую никто не замечает — до тех пор, пока не узнает ближе. А тогда уже не отпускает.

В 17 лет ты каталась по улицам, как будто это было твоё единственное спасение. Скейт стал продолжением твоих ног, частью тела. Лёгкость, с которой ты влетала в повороты, перебивала тяжесть в груди. Ты не искала проблем. Ты пыталась уехать от них. Но однажды не уехала — а врезалась прямо в них.

Этот день начинался странно: небо было выжжено белым, воздух — сухой, как бумага. Ты уже час как носилась по заброшенной парковке за торговым центром, по любимому маршруту, который знал только ты. Это было твоё убежище. Музыка играла в наушниках, мир казался далёким. И вдруг — разворот, ускорение, резкий поворот… и чья-то тень в полуметре от тебя.

Ты не успела затормозить. Всё произошло слишком быстро.

Он появился, как комета — из ниоткуда. Ты врезалась в него всем телом, будто судьба сама подставила его под твои колёса. Оба рухнули на асфальт — ты с глухим стуком, он — с удивлённым выдохом. Скейт отлетел в сторону. Боль пронзила локоть, потом колено, но ты даже не успела закричать.

— Ты вообще смотришь, куда едешь? — его голос был глубоким, чуть охрипшим, как будто он только что смеялся. Или курил.

Ты приподнялась на локтях. Впервые посмотрела на него. И замерла.

Парень, в которого ты влетела, был высоким, с той небрежной грацией, которой наделены только те, кто не боится упасть. Кожа — светлая, будто выгоревшая от солнца. Волосы — тёмные, слегка волнистые, падают на лоб. А глаза… те самые глаза, которые умеют смотреть, как будто знают о тебе всё, даже то, что ты пытаешься спрятать. Карие. Тепло-опасные. Он был старше — видно сразу. Около девятнадцати. Но не по цифре — по взгляду, по выправке, по уверенности, которую он носил, как кожаную куртку.

Он сел, облокотившись на руки, посмотрел на тебя с лёгкой усмешкой:

— Ты цела?

Ты кивнула, отводя взгляд. Щёки вспыхнули жаром. Чёрт. Не то чтобы ты часто врезалась в красивых парней. Особенно таких, как он.

— Скейт твой? — он указал подбородком на доску. Ты молча кивнула.

— Значит, ты тоже скейтер? — голос с оттенком удивления и… интереса?

Ты ничего не ответила, поднялась, отряхивая ладони. Колени болели, но ты старалась не показывать. Он тоже встал, подошёл ближе, и ты впервые почувствовала, насколько он высок. Не угрожающе — скорее, обволакивающе. Как будто он закрывает собой часть этого дня.

— Я — Чонин, — сказал он, и в голосе больше не было раздражения. Только спокойствие. Твёрдость.

Ты представилась, и это имя, пролетевшее между вами, как будто что-то изменило. Как будто день внезапно отклонился от привычной траектории.

Он поднял твою доску, внимательно осмотрел, провёл пальцем по трещине сбоку:

— Похоже, я задолжал тебе скейт.

Ты хотела возразить, но он уже кивнул в сторону своего: тот стоял, прислонённый к перилам, изрисованный маркером, с наклейками и следами пыли — как будто пережил целую жизнь.

— Я катаюсь здесь каждый вечер, — сказал он. — Присоединяйся. Или хочешь реванш?