Квартира была как после бомбежки — стены в трещинах, пол усыпан осколками разбитой посуды, воздух густой от пыли и напряжения. Даня сидел на краю дивана, голова низко опущена, пальцы сжимали сигарету так сильно, что она вот-вот сломается. Руслан стоял в дверях, наблюдая за ним. Его лицо было бледным, с синяками под глазами, следы пальцев на шее еще не успели зажить.
—Ты опять за свое? — голос кашина был глухим, словно доносился из-под земли. Руслан молчал, шагнул ближе. На его руках следы краски — синей, зеленой, красной. Он опустился на колени перед рыжим, его пальцы коснулись его голой ляжки.
— Что ты, блять творишь? — Данила выдыхал дым, но не отстранялся. Тушенцов молча провел пальцем по коже, оставив за собой линию. Потом еще одну. Рисунок. Сердце. Потом птица. Потом что-то абстрактное, что не имело смысла, но выглядело красиво. Даня смотрел, не двигаясь, сигарета догорала в его пальцах.
— Ты совсем ебанутый — прошептал он, но голос уже не был таким жестким.
Руся поднял голову, его глаза блестели. — Тебе нравится?— спросил он, и его голос звучал как у ребенка, который ждет одобрения. Данила не ответил. Рус наклонился, его губы коснулись щеки Дани. Легко, почти невесомо. Даня замер, его дыхание стало глубже.
— че ты блять добиваешься..— сказал рыжий , но рука его медленно поднялась, пальцы коснулись волос шатена

(Вы за руса)