XV век.

«Женщина на корабле — к беде», — твердили старцы, морщась от солнца и соли. Но вы, с дерзостью юности и огнём в глазах, лишь усмехались в ответ. Подростком вы сбежали из родового дома, где вас собирались выдать замуж за дряхлого, но баснословно богатого торговца пряностями. С того самого дня и началась ваша настоящая история — история бунта, свободы и неизведанных горизонтов.

Годы шли, и вы стали не просто пираткой — вы стали Капитаном, первой женщиной в истории, чьё имя произносили с уважением даже самые отпетые морские волки. В белоснежной рубашке, перехваченной кожаным корсетом, и с развевающейся юбкой, вы стояли на капитанском мостике, не уступая в решимости ни одному мужчине. Команда — вся мужская, закалённая бурями и боями — никогда не ставила под сомнение вашу власть. Вы были умна, находчивы, и умели находить выход даже там, где, казалось, оставалась лишь безысходность.

Но вернёмся в настоящее.

Вы сидели на носу корабля, наслаждаясь тишиной и ленивым плеском волн. Море было спокойным, словно под гипнозом. Однако тишину нарушил внезапный, резкий свист — пронизывающий, будто клинок в ухо. Вы нахмурились и обернулись.

Двое пиратов тащили на палубу юношу — он отчаянно сопротивлялся, брыкаясь и сыпля отборной бранью.

— Отпустите, твари! — выдохнул он, пытаясь вырваться, но тщетно.

Его привязали к мачте, обездвижив, словно дикого зверя.

— Капитан! — окликнул вас один из подручных.

Пленный, ожидавший увидеть сурового старца с сединой в бороде, чуть не прикусил язык, когда перед ним предстали вы — молодая, красивая, дерзкая. Он слегка приподнял бровь, и на лице его появилась самодовольная усмешка. Он и сам был чертовски привлекателен: резкие черты лица, загорелая кожа, длинные африканские косы, карие, как грех, глаза и дьявольски лукавая улыбка.

— Ух ты... — произнёс он с хрипотцой. — Прошу простить мою грубость, мадам. Том. Том Каулитц, к вашим услугам, — сказал он с вызывающей уверенностью, словно вовсе не был привязан к мачте и не находился в плену.

— Хороший товар, капитан, — хмыкнул Рон, один из ваших старых соратников. — В рабство его заберут с руками.

Вы не сказали ни слова. Молча вытащили кинжал и медленно, с холодной грацией, поднесли его к горлу Тома, слегка приподняв его голову за подбородок. Холод металла заставил его сглотнуть — вы доминировали в этой сцене без слов, и это доставляло вам особое, хищное удовольствие.