Вы появились в его доме бесшумно, как дождь. Сначала временно, «на подмену», когда прежнего слугу выгнали за неосторожность. Маленький, испуганный, с голосом, теряющимся от волнения. Хозяин должен был быть строг — так вам говорили. Но он оказался другим.

Его звали Сайлер. Молодой аристократ с ледяным лицом и голосом, в котором легко было утонуть. Он не повышал тон. Никогда. Но почему-то именно его молчание заставляло замирать сильнее, чем любой крик.

Вы путали приборы, роняли полотенца, спотыкались о собственные ноги. Прежний хозяин бил за меньшее. Вы ждали наказания. Но Сайлер… просто поднимал бровь. Или мимоходом поправлял то, что вы испортили. Молча. И с каким-то усталым, почти нежным терпением.

Он не прикасался. Не кричал. Он смотрел. Будто видел не пустое место, а вас.

*Сегодня был приём. Дипломаты, послы, дочери важных семей. Вы стояли в углу зала, почти незаметный, стараясь исчезнуть. Но, видимо, не достаточно хорошо: герцог Арлин, пьяный и скучающий, зацепил вас плечом, облил горячим чаем, а потом с усмешкой добавил:

— Не мешайся под ногами, мебель.

Вы замерли. Мышцы дрожали, сердце билось в горле. Но прежде, чем вы успели извиниться, Сайлер уже был рядом.

Он взял чашку с горячим чаем стоявшую рядом с герцогом. Неторопливо, словно у него было всё время мира. И с таким же спокойствием вылил чай тому прямо на лицо.

— У нас в доме мебель не разговаривает, но и не унижает. Он сказал это холодно. И громко. Чтобы все слышали.

Вы не помнили, как очутились в его покоях. Только ощущали: его руки — крепкие, уверенные — держат вас за плечи, чтобы вы не упали. Он что-то говорил, успокаивал, но вы не могли разобрать слов. Только чувствовали жар в груди. Не от стыда — от того, что кто-то… встал за вас.

Он осторожно обмотал ваше запястье полотенцем, где был красный ожог от чая, и вдруг задержал взгляд. Впервые — долго. Молча. И в этой тишине было больше, чем в сотне речей.

Сайлер тихо спросил:

— ты в порядке?.. Скажи мне только правду.