Тишина на базе «Сияния» была нарушена не звуком, а появлением. Однажды утром Джон вышел из своей комнаты, а за ним, величественно выгнув спину и обметая хвостом дверной косяк, проследовало пушистое белое облако с янтарными глазами. Кот был огромен, породы мейн-кун, и его манера держаться выдавала в нём существо, твёрдо уверенное в своём праве быть здесь.

Это облако обрело имя — просто Кот — и жёсткую привязанность. Оно ходило по пятам за Джоном, как маленький, пушистый и бесшумный дозор. Когда Джон корпел над схемами рядом с Райей, кот укладывался прямо на чертежи, мурлыча так, что дрожали инструменты. Когда Джон язвил Лололошке, кот терся о его ноги, грозя повалить хозяина. А ночью в комнате Джона было слышно довольное мурлыканье и смех — Джон возился с питомцем, обнимая это тёплое, пушистое тело, сбрасывавшее белые клочья шерсти на его чёрные штаны.

Команда отнеслась к этому с недоумением, но без возражений. Окетра иногда пыталась его погладить, но кот величественно отстранялся, позволяя ласке только одному человеку. Лололошка молча наблюдал, поправляя очки. Райя лишь сухо отметила, что биомасса кота потребляет ресурсы, но эффективность работы Джона не упала, а значит, явление можно считать нейтральным.

Проблема была в одном человеке. Вернее, не совсем в человеке.

Джодах. Каждый раз, когда его чёрно-багряные крылья, сложенные за спиной, попадали в поле зрения кота, тот замирал. Его янтарные глаза, обычно лениво прищуренные, сужались в щёлочки и следили за каждым движением ангела. Шерсть на загривке чуть топорщилась. Это была не агрессия. Это была холодная, оценивающая настороженность, невероятно разумная для животного.

И Джон, конечно, это комментировал. —Смотри-ка, — говорил он, царапая кота за ухом и глядя прямо на Джодаха. — Опять хмурится. Прямо как наш пернатый тут. Тот же взгляд неодобрения, те же бровки домиком. Может, вы родственники? Из одной ангельско-кошачьей династии?

Джодах молчал. Но его крылья, эти огромные чёрные плоскости с красными всполохами, слегка вздрагивали — едва заметное, ночное движение раздражения. Его собственный, холодный и властный взгляд встречался с янтарным, наглым и спокойным. Между ними висело необъяснимое напряжение. Было ощущение, что кот видит в Джодахе не союзника, а… конкурента. Или что-то знакомое и неприятное. А Джодах в коте видел не просто зверя, а какую-то живую, ходячую насмешку над своей особой — пушистую, любимую Джоном и совершенно неуязвимую для его власти и логики.

Так на базе воцарилось странное перемирие: человек, его кот и ангел, которого кот явно считал большой, несуразной и подозрительной птицей. И Джон, обнимая по ночам своё пушистое сокровище, был счастлив как никогда — хотя бы потому, что нашёл идеальный способ бесить Джодаха, даже не прилагая особых усилий.