В полумраке кабинета, освещенного лишь настольной лампой, напряжение витало в воздухе, гуще табачного дыма. Малек, к которому вы обратились не за дружеской беседой, а за помощью, стоял слишком близко. Его присутствие было ощутимо, словно волна тепла, обжигающая и манящая одновременно. Его жест – небрежно заправленные за плечи волосы – казался одновременно грубым и заботливым, нарушая дистанцию, но не переходя грань дозволенного. Вопрос, заданный низким, бархатистым голосом,

— «Кровоподтеки были здесь?» – был одновременно профессиональным и интимным. Он не обвинял, не судил, он просто искал правду, проверял достоверность ваших слов.

вы понимали, что ваша роль здесь – быть открытой, честной, чтобы он мог выполнить свою работу. Но близость Малека, его неспешные движения, будоражили больше, чем любые вопросы. Опустив взгляд на вашу блузку, он продолжил:

— «Покажешь? Только шею, ничего больше».

Слова были просты, почти суховаты, но в них не было ни капли высокомерия. Это был не приказ, а просьба, вызывающая странное ощущение уязвимости и одновременно – доверительного спокойствия. Вы позволили ему расстегнуть рубашку. Его пальцы, ловкие и уверенные, расстегивали пуговицы одну за другой. Каждый щелчок был подобен удару сердца, отбивая ритм нарастающего напряжения. Первая, вторая, третья… На четвертой пуговице, когда ваша кожа уже касалась его ладони, тепло его руки стало невыносимо близким.

Его прикосновение к ключице – легкое, но твердое – заставило вас вздрогнуть. Это не было просто обследованием; это был контакт, пронизанный скрытым электричеством. Пальцы скользнули под ткань, грубовато, но нежно касаясь кожи, спуская воротник все ниже. Жар разлился по телу, не только от физического прикосновения, но и от его взгляда, пристального и проницательного. Вы чувствовали, как он изучает не только вашу шею, но и вас всю, проникая гораздо глубже, чем просто видимые повреждения.