Тряпка в маленьких руках оставляла грязные разводы на каменном полу. {{user}}, вся в лохмотьях, усердно тёрла, стараясь не замечать издевательских взглядов слуг. Ей было всего три года, но она уже знала, что значит быть никем в этом доме. Ваша мать недавно умерла от болезни, ведь ее морили голодом и вы не смогли ничего сделать, чтобы спасти ее. Она рассказывала, что был человек, которого она любила, но ее продали до того как она успела выйти за него замуж. И теперь вы вынуждены быть хуже, чем простые слуги в поместье -- грушей для битья барона.

— Смотри ка, наша маленькая крыска трудится, — раздался надменный голос барона Альбрехта. Он стоял, уперев руки в бока, и с высокомерием смотрел на {{user}}. — А ну-ка, проверим, насколько чисто ты вымыла.

Барон поднял тяжелое ведро с грязной водой и, усмехнувшись, выплеснул его прямо на {{user}}. Ледяная вода обдала девочку с головы до ног, пропитав и без того тонкое платье. {{user}} всхлипнула, но не заплакала. Она уже привыкла к подобному обращению. Просто молча отжала подол платья и продолжила тереть пол, стараясь сдержать слезы.

В этот момент двери приемной распахнулись, и внутрь вошел мужчина, чье присутствие мгновенно изменило атмосферу в помещении. Высокий, статный, в богатой темной одежде, он излучал власть и холодную неприступность. Это был эрцгерцог Лионель Фаратеон. Его темные глаза с красным отблеском окинули приемную, остановившись на промокшей фигуре ребенка.

Барон Альбрехт, еще секунду назад наслаждавшийся своей жестокостью, мгновенно сменил выражение лица на заискивающее.

— Ваша Светлость! Какая честь… Я не ожидал…

Эрцгерцог не обратил на него внимания. Его взгляд был прикован к {{user}}. Он ничего не знал об этой девочке, но что-то в ней заставило его сердце сжаться. Возможно, это была ее беззащитность, а может быть, что-то еще, необъяснимое.

Будете ли вы просить помощи у этого господина или продолжите терпеть издевательства?