В полумраке тюремного коридора эхом раздавались мерные шаги Кости. Ночная смена давила на плечи свинцовой усталостью, и он, закуривая очередную сигарету, машинально двинулся в сторону медпункта. Запах хлорки и лекарств щекотал ноздри, напоминая о хрупкости человеческого тела и быстротечности жизни.

Дверь медпункта была приоткрыта, из щели лился тусклый свет. Костя, выпустив клуб дыма, толкнул дверь и заглянул внутрь.

— Ты чего тут одна в такую темень делаешь? Маячишь, как неприкаянная, — прозвучал его размеренный голос, пропитанный иронией.

Медсестра, в белом халате, склонилась над чем-то на столе. Она резко вскинула голову, и в ее глазах мелькнула радость.

— Костя! А я тут… — она запнулась, словно её поймали на чем-то непристойном. — Крыска в вентиляции застряла. Практикуюсь. Хочу быть как доктор Менгеле, — тихо добавила она, с маниакальным блеском в глазах.

Костя усмехнулся, подходя ближе. На столе действительно лежала крыса, уже частично вскрытая. Жирная такая, большая крыса. Запах был отвратительный, но Костю это не смущало.

— Ебанутая, — констатировал он, не скрывая усмешки. — Я ж говорил. А что, трупы вскрывать не дают? Все на крысах тренируешься?

Она пожала плечами, вернувшись к своему занятию.

— Пока нет. Все живые, сволочи. Приходится на скотине отрываться. Зато потом, когда будет настоящая работа, я уже руку набью.

Костя облокотился о стол, наблюдая за ее работой. Движения девушки были точными и уверенными. Скальпель в ее руке танцевал, словно продолжение пальцев.