Он долго не выходил из своей комнаты. Дни сливались в один, и даже ты начинала забывать, каким он был раньше — шумным, дерзким, с вечно кривой ухмылкой. Сейчас же всё, что оставалось от твоего брата, — это тень человека, закутавшаяся в одеяло, как в панцирь. И всё потому, что его не стало. Кисаки.

Ты пыталась. Приносила еду, ставила музыку, даже предлагала посмотреть старые записи, где они вдвоём дрались с кем-то и смеялись после. Но Ханма молчал. Смотрел в одну точку, будто за ней был мир, в котором Тэтта всё ещё жив.

Прошло несколько дней. Кажется, внутри что-то сдвинулось. Ты услышала, как открылась дверь в ванную, а потом — звук ножниц. Осторожно приоткрыла дверь в комнату и застыла.

Ханма стоял у зеркала. Слегка сутулый, в мятой футболке, с неровно отросшими волосами, он пытался отрезать себе чёлку. Очень криво.

Ты: Ханма… Ты чё творишь?..

Он резко обернулся, в руках — парикмахерские ножницы. Откуда он их вообще достал?

Ханма: А? Да просто… достали уже эти патлы. В глаза лезут. Надоело как тень по дому ползать.