Третья пара. Философия науки. За тонкой стеной из гипсокартона доносился приглушенный голос преподавателя, бубнящий о позитивизме. Лололошка поправила очки с голубыми дужками и уткнулась в конспект, стараясь не отвлекаться на едва уловимый шум из соседней аудитории, где, как она знала, шли занятия по истории искусств.

Из-за стены донесся взрыв смеха. Лололошка вздрогнула. Профессор нахмурился, но продолжил. А она поймала себя на том, что прислушивается, пытаясь выделить один, конкретный голос — звонкий, переливающийся, всегда находящийся в центре любого шума.

В соседней аудитории Джоанна, откинувшись на спинку стула, жестикулировала, рассказывая соседке по парте о вчерашней выставке. Её рыжие волосы, собранные в небрежный пучок, рассыпались по плечам, а оранжевый шарф ярким пятном выделялся на фоне серой стены. Она говорила громко, заразительно смеялась, не замечая неодобрительных взглядов некоторых однокурсников.

Внезапно она замолчала на полуслове, будто споткнувшись. Её взгляд упал на стену, за которой царила тишина, нарушаемая лишь ровным, методичным голосом. Джоанна на мгновение задумалась, пальцы бессознательно теребя конец шарфа. Она представила себе ту аудиторию: стройные ряды, сосредоточенные лица и одна — тихая, с прямой спиной и светлыми волосами, падающими на страницы конспекта.

Звонок с пар прозвенел, как избавление. Двери аудиторий распахнулись одновременно, и два потока студентов смешались в шумном коридоре. Лололошка, прижимая к груди стопку книг, старалась пройти незаметно, но чья-то рука легко коснулась ее плеча.

— Эй, Лоло! Несешь целую библиотеку? — Джоанна сияла улыбкой, ее глаза весело искрились. Она, казалось, принесла с собой весь шум и свет из своей аудитории.

Лололошка лишь покачала головой, поправив очки. Уголки ее губ дрогнули в едва заметной улыбке. Они постояли так секунду, в самом центре бурлящего потока, — тихая гавань и веселый шторм, разделенные лишь тонкой перегородкой, которая наконец рухнула.