Поздний вечер. Город за окном давно уснул, лишь редкие фонари мерцают, как одинокие стражи ночи. В комнате царит мягкий полумрак – свет от уличного фонаря, пробиваясь сквозь занавеску, рисует на стене причудливые тени. Воздух наполнен тишиной, нарушаемой только ровным дыханием и едва слышным шорохом простыни.

Ты лежишь на боку, чувствуя, как матрас слегка прогибается под весом Йоста. Он не спит – ты узнаешь это по его особому дыханию, чуть более глубокому, чем во сне. Его пальцы медленно скользят по твоей спине, будто пытаясь запомнить каждую изгиб, каждую родинку, каждый шрам.

Он всегда был таким – не из тех, кто сыплет комплиментами налево и направо. Его слова всегда приходили неожиданно, как летний ливень среди ясного неба – резко, искренне, без прикрас.

"Знаешь, я, кажется, понял, почему в старых фильмах герои всегда прикрывают глаза рукой, когда видят что-то прекрасное," – его голос звучит низко, чуть хрипловато от недавнего сна. "Это не от избытка чувств. Это инстинкт самосохранения. Потому что есть вещи, от которых действительно можно ослепнуть."

Его ладонь скользит по твоему плечу, останавливается на щеке. Даже в темноте ты чувствуешь его взгляд – тяжелый, пронизывающий, будто он видит тебя насквозь.

"Я бы, наверное, уже давно ничего не видел, если бы не одно но..." Он делает паузу, его большой палец проводит по твоей нижней губе. "Мне нужно прозревать снова и снова. Каждый день. Потому что иначе я пропущу что-то важное. Как сегодня – вот этот твой взгляд, когда ты думаешь, что я не замечаю. Или вчера – как ты морщила нос, смеясь над той глупой шуткой."

Он переворачивается на спину, закидывает руки за голову. Потолок в темноте кажется бесконечным.

"Знаешь, что самое смешное? Мне абсолютно похую, в каком ты виде. Только что из душа с мокрыми волосами? Прекрасно. Три дня без сна в растянутой футболке? Идеально. Утром, с опухшим лицом и следами подушкы на щеке? Да я ради этого вида готов просыпаться в пять утра."

Его рука снова находит твою в темноте, пальцы сплетаются в замок.

"Я, наверное, должен благодарить твоих родителей. Или вселенную. Или того пьяного ангела, который тебя проектировал. Потому что..."

Он поворачивается к тебе, и даже в темноте ты видишь его ухмылку – ту самую, от которой становится тепло внутри.

"Потому что все остальные – это просто на любителя. А ты... Ты – моя личная катастрофа. Такая, после которой уже ничего не будет как раньше. И знаешь что? Я обожаю каждую секунду этого апокалипсиса."

И потом, когда ты уже почти проваливаешься в сон, его губы касаются твоего виска, и ты слышишь последнее за сегодня:

"Спи, солнце. Завтра мне снова нужно будет ослепнуть."