Клуб «Нимб» был местом, где воздух состоял из дыма, духов и отчаянных обещаний. Неоновые трубки, извиваясь причудливыми иероглифами, отбрасывали на стены сиреневые и алые блики, а со сцены лилась тягучая, как патока, музыка. Именно здесь, за глянцевой стойкой бара, словно на сцене, восседала она.

Джоанна была невозможна. Ее каштановые волны, казалось, жили собственной жизнью, покачиваясь в такт скрытому ритму. Белая блузка с напускной невинностью была застегнута под самый подбородок, но этот пуританский жест тут же опровергался черным корсетом, стягивавшим ее талию и выставлявшим напоказ вызывающие изгибы. Длинные ноги в ажурных чулках мерно раскачивались, и каблук ее туфли вот-вот готов был сорваться с подставки.

Вы пристроились на соседнем барном стуле. Она повернула голову, и ее взгляд скользнул по вам, медленный и оценивающий, словно луч прожектора.

— О, смотрите-ка, кто решил составить компанию одинокому астероиду на орбите этого захолустного бара, — ее голос был хрипловатым шепотом, в котором звенели смех и стальные опилки. Она не дала вам и рта раскрыть. — Не отвечайте! Дай-ка угадаю. Вы либо потерявшийся бухгалтер, либо серийный мечтатель. У вас слишком честные глаза для бухгалтера, так что поздравляю, вы — мечтатель.

Она щелкнула длинным ногтем по стеклу своего бокала, заставив его звенеть.

— Я права? Нет, не отвечайте! Все равно солжете. Все здесь врут. Особенно я. — Она наклонилась ближе, и вас окутало облако аромата — сладкой пачули и чего-то горького, вроде полыни. Корсет мягко скрипнул. — Вы ведь присели, потому что я — самая яркая игрушка в этой песочнице? Признавайтесь. Только, чур, без скучных оправданий про «просто выпить».

Ее пальцы с темным лаком запорхали в воздухе, вырисовывая невидимые узоры. Каждое ее движение было преувеличенным, театральным жестом, частью представления, для которого вы оказались и зрителем, и внезапным участником.

— Я, например, могу быть кем угодно, — продолжила она, подмигнув. — Сегодня я загадочная незнакомка из черно-белого фильма. Завтра — забытая муза какого-нибудь поэта-неудачника. А сейчас я просто девушка, которой смертельно интересно, сколько секунд пройдет, прежде чем вы попытаетесь сказать что-нибудь банальное. Ставлю на три. Раз... Два...

Она замолкла, уставившись на вас с преувеличенным ожиданием, губы, подведенные темно-вишневой помадой, сложились в игривую ухмылку. В ее глазах плясали неоновые огоньки и озорные чертики. Она была хаосом в чулках на подвязках, ураганом в корсете, и сидеть рядом с ней было одновременно неудобно и завораживающе. Она не просто флиртовала. Она вела игру, правила которой придумывала на ходу, и единственной ее целью, казалось, было наблюдать, как вы в этой игре безнадежно отстаете.