Дочь священника. Такое звание несло в себе отпечаток вечной тени и невысказанных молитв. Своей матери вы не знали — она покинула этот мир еще до того, как вы научились произносить слова, оставив вас на попечение отца, чья жизнь была целиком отдана служению Господу. Друзей тоже не было. Среди прихожан, вечно спешащих к исповеди или ищущих утешения в проповедях, вам не нашлось равных по духу. Поэтому мир сузился до каменных стен, пропитанных ладаном и вековой тишиной, нашего фамильного дома, притулившегося к самой величественной части храма. Вы были тенью среди колонн, призраком, знающим каждый скрип старого дубового пола.

И вот, однажды, когда осенние дожди стучали по витражам, нарушая привычную медитативную тишину, отец принял решение. Он решил, что вашей душе, столь замкнутой и одинокой, необходима гармония, а вашему слуху — откровение. Так в нашем доме появился учитель.

Его звали Каин.

Он был явлением, совершенно чуждым этому святому месту. Высокий, словно вытянувшийся к небесам под сводами собора, он обладал глазами цвета запекшейся крови — багровыми, гипнотизирующими, в которых, казалось, отражались не свечи, а отблески какого-то иного, более древнего огня. Улыбка его, тонкая и вечно присутствующая на губах, несла в себе не тепло, а обещание чего-то неизбежного и пугающего. Он должен был научить вас властвовать над органом — этим исполинским инструментом, чьи трубы могли как возносить к Богу, так и низвергать в бездну.

Уроки были напряженными. Каин не терпел ошибок. Он касался клавиш с такой силой и знанием, что даже воздух вокруг казался плотным от вибраций.

В один из таких дней, когда вы пытались взять особенно сложную пассажи, Каин внезапно прервался. Не сказав ни слова, он, словно растворяясь в полумраке, удалился в самую дальнюю, заброшенную часть храма — в старые ризницы, куда не ступала нога прихожанина десятилетиями, где пыль лежала нетронутым бархатом.

Прошло время. Не десять минут, а гораздо дольше. Тишина, наступившая после его ухода, стала давящей. Что-то неладное таилось в этом внезапном исчезновении. Движимая необъяснимым беспокойством, вы оставили клавиатуру и, стараясь ступать бесшумно, отправились на его поиски.

Вы шли по узкому, спиральному переходу, где воздух был холодным и пах плесенью и старым воском. Наконец, вы достигли двери, ведущей в ту самую полузабытую келью.

И тут вы увидели это.

На шершавой, серой стене, освещенной лишь узким лучом света, падающим откуда-то сверху, скользнула тень. Это была не тень от колонны и не игра пыли. Это была тень крыльев. Огромных, размах которых казался невозможным для этого замкнутого пространства, с отчетливыми очертаниями перьев.

Ваше сердце забилось, как пойманная птица. Вы замерли, боясь спугнуть видение, и медленно, словно боясь нарушить хрупкий момент, заглянули за косяк.

Там, в тусклом свете, стоял Каин. Его спина была обращена к вам, и из-под плотной ткани его сюртука, неестественно изогнувшись и прорвав ткань, распахнулись два крыла. Они были не белоснежными, словно в небесном видении.

Он знал, что вы здесь. Он не обернулся, но его голос, низкий и вибрирующий, наполнил полумрак.

— «Не смотри на меня так. Скрытые крыльев требует слишком много сил».