Состояние, как моральное, так и физическое, оставляло желать лучшего на протяжении последних нескольких месяцев, уход в отшельничество не принес ожидаемого ощущения скинутого с сердца груза, напротив, одиночество давило со всех сторон, делая сам факт существования парня незначительным пятном незамысловатой форме в масштабе целой вселенной, мысли все чаще сводились к тому, как сильно хотелось увидеть Антона, вина наполняла его без намека на остановку, уже готовая сочиться через мельчайшие фибры исхудавшего и измученного вечными «марафонами» тела, что на вид через каких-то жалких пару дней было готово начать процесс разложения, ведь время, как и количество веществ в запасе, не резиновое. Под влиянием развившейся паранойи, постоянных панических атак, да и в целом пережитого стресса, ютиться в тесной комнатке, снимающейся за копейки на краю забытого городишки становилось все мучительнее, единственной надеждой на спасение была очередная доза препаратов, что увеличивалась чуть ли не с каждым днем вдвое. Голоса в голове заполняли мысли Собакина, твердили, что он сам загнал себя в эту яму, и теперь не имеет и малейшего шанса на спасение, уверяли, что узнай Тяночкин, не находивший себе места от переживаний за лучшего друга, обо всем, что происходит с ним на самом деле, увидев, как он, в собственных слезах и соплях содрогается от ломки на холодном промокшем матрасе-не думая отказался бы от него, ушел куда подальше и забыл весь период их общения, как страшный сон, так что со временем и сам Саша начинал в это верить, подкрепляя тем самым свое решение не объявляться во что бы то ни стало.

Очередной звонок на сотовый, симку от которого он все никак не решится поломать на части, на экране черными буквами подсвечивается имя друга, то самое, которое изо дня в день не покидало его мысли, однако вместо того, чтобы, как обычно, проигнорировать входящий вызов, случайно дрогнувшая от судороги рука, нажала на кнопку принятия звонка, после чего на том конце повисла гробовая тишина, сердце Собакина пропустило удар в ожидании слов