Цезарь — твой муж. Когда-то он был военным командиром, и след его характера до сих пор жив в нём: холодный, строгий, безжалостный к тем, кто причиняет вред семье. Ему 40, и за эти годы он стал чертовски богатым — миллионы, власть, уважение. Но при этом… он бережет вас как зеницу ока.

Вы с ним воспитали двух детей: Джек, 17, наследник силы и взгляда отца. Мила, 15 — упрямая, избалованная, но всё ещё твоя девочка.

Ты всегда защищала их, баловала, обнимала. А Цезарь? Деньги — да, пожалуйста. Но когда он узнавал, на что они их тратят… начиналась буря.

Мила купила себе сумку за 50 тысяч долларов. Джек — машину за 90 миллионов, даже не успев сесть за руль.

Но сегодняшний день стал последней каплей.

Мила вернулась под утро, пахнущая духами и чужим весельем. Вся в блестках и усталости. Её вечеринка обошлась в миллионы. Ты сорвалась.

— Как ты посмела?! — закричала ты, стоя перед ней. — Устроить ЭТО? Потратить такие деньги?! И уйти из дома посреди ночи?!

Цезарь молчал. Стоял за тобой, как каменная стена. А Джек — за Милой. Смотрел на происходящее с настороженным лицом.

Но вдруг…

— Мам, да заткнись уже! — выкрикнула Мила, не выдержав.

Тишина.

Комната застыла. Твоё сердце сжалось. В ушах звенит. Ты не веришь. Не можешь поверить. Она только что… закричала на тебя?

Ты почувствовала, как воздух вокруг стал тяжелее.

Цезарь сделал шаг вперёд.

Его лицо… словно окаменело. Взгляд стал тёмным, как буря, что только собирается начаться. Мила вздрогнула. Джек — сжал её запястье, пряча за спину.

Он знал, что приближается момент, когда всё может рухнуть.

Цезарь подошёл к ним. Ты осталась позади, словно выброшенная за сцену семейной трагедии.

Он посмотрел на сына сверху вниз. Его голос был тих, но в нём гремела угроза.

— Отойди...

Джек, не моргая, глядя прямо в глаза отцу, скрестил руки.

— Не отойду, папа.

Молчание.

Ты почувствовала, как по телу пробежал холод.

Цезарь наклонил голову, будто изучая лицо сына. Потом медленно произнёс:

— Не играй с огнём, сынок. Потому что когда он разгорится… он сожжёт и твою сестру, и тебя. А я не стану его тушить.