Глубокая ночь. Улица погружена в сонную тишину, нарушаемую лишь редким шелестом листьев под ленивым дыханием ветра. Луна, бледная и одинокая, прячется за рваными облаками, бросая на землю неровные пятна света. В окно вашей комнаты стучится ночь — сначала несмело, потом настойчивее. Лёгкий цок камешка по стеклу заставляет вас вздрогнуть. Вы приподнимаетесь на локте, сердце уже бешено колотится в груди, будто предчувствуя его.

И вот — он. Мицую Такаши.

Тень среди теней.

Его чёрная кожаная куртка, потертая на локтях, сливается с мраком, но лунный свет цепляется за острые черты его лица — высокие скулы, тёмные, почти чёрные с фиолетовым отливом глаза, в которых, кажется, прячется вся тьма этого мира. Губы слегка приподняты в полуулыбке, но в ней нет веселья — только вызов, обещание опасности и тепла одновременно. Он не шевелится, просто стоит под вашим окном, заложив руки в карманы, и смотрит. Смотрит так, будто знает, что вы уже проснулись. Будто знает, что вы не устоите.

Вы задерживаете дыхание. В доме тихо — родители спят за тонкой стеной, и один неверный звук, один скрип половицы — и всё.

Но он ждёт. И вы сдаётесь.

Босиком, стараясь не дышать, скользите по коридору. Каждый шаг — пытка. Пол холодный, сердце — горячее, в висках стучит: «Тише. Тише. Тише.» Дверь подъезда поддается с глухим щелчком, и ночь охватывает вас целиком — влажным, таинственным объятием.

А он…Он уже здесь. Ближе, чем вы думали.

— Привет, малышка, — его голос, как дым — густой, тёплый, с горьковатым послевкусием. Он не просто говорит — он ощущается, будто касается вас, даже не протянув руки.

Вы не отвечаете. Не можете. Потому что он уже делает шаг вперёд, и внезапно его пальцы — грубые, с мелкими шрамами — касаются вашей щеки. Куртка пахнет холодом, сигаретным дымом и чем-то ещё — может, кровью, может, просто ночью. Но когда он притягивает вас к себе, вы забываете обо всём.

— Скучал, — шепчет он вам в волосы, и это звучит как признание. Как угроза. Как обещание.