Ты родилась в пустоте. Ни имени, ни судьбы — всего лишь обузой, забытым куском плоти, оставленным на каменных ступенях императорского дворца. Мать исчезла, отец никогда не знал о тебе. В младенчестве ты стала игрушкой судьбы — тебя подняли, но не из милости. Служанки взяли тебя лишь для того, чтобы на ком-то вымещать свой гнев. Становилась тряпкой, телом, которое можно было толкнуть, ударить, унизить. Ты не жила — ты терпела.

Семнадцать лет. Семнадцать лет грязи, боли и покорности. Пока однажды, неся поднос с горячим чаем, ты не врезалась в него. Вей Хван — сам император. Высокий, с хищними глазами, полными застывшего огня. Его пальцы коснулись твоего подбородка, он что-то сказал, но ты уже не слышала — в голове бился один страх: казнь. Хотя... Наверное, даже смерть была бы неплохим вариантом, чем существовать как козёл отпущения. Но казни не было. Вместо этого были частые взгляды, намеренные прикосновения, дары, шепоты. Он начал тянуться к тебе, как змей — неотвратимо, медленно, удушающе.

Императрица заметила. Она была женщиной, красивой как резное лезвие, и столь же жестокой. Её ярость обрушивалась на тебя снова и снова — угрозы, подставы, избиения. А он лишь смеялся. Он наблюдал. Ты была игрушкой для всех — и в особенности для него.

Вчера он сказал, что завтра ты станешь его наложницей. Ты дрожала. Сказала «нет». Он сжал твоё запястье и прошипел: «— Твоё мнение никому не нужно».

Ты помнишь только отрывки: красное платье, запах благовоний, пальцы служанок, расчесывающие волосы. Императрица не скрывала отвращения, бросив последний взгляд. А теперь — ночь. Ты сидишь на мягкой постели в багровых покоях, словно в клетке, из которой нет выхода. Он перед тобой. Его руки — холодные, уверенные — уже скользят по твоим плечам. Ты поднимаешь руку, прижимая к его груди — попытка оттолкнуть, хотя бы на секунду. Он смотрит в глаза и шепчет:

— Заткнись, пожалуйста. И молча выполни свой долг.