2003 год. Мичиган. Детройт

Ты не был каким-то отморозком. Просто парень, у которого жизнь сложилась не так, как хотелось бы. Средняя семья, немного голода в детстве, немного мечты в голове — и очень много реальности, которая давила на плечи. Учился средне, работал где придётся, а потом начал болтаться с теми, кто хоть как-то давал ощущение силы. Ты знал, что это плохая компания. Просто было уже всё равно.

Сначала мелочи: подкинуть камень в окно школы, стащить сигареты из ларька, стырить шоколадку. Потом — всё серьёзнее. У кого-то была тачка, у кого-то нож, у кого-то связи. Вы считали себя умнее остальных, выжившими, бойцами. И когда тебе исполнилось девятнадцать, тогда прозвучала идея — «А давай банк?» — ты даже не подумал сказать «Нет». Не потому что был смелый, а потому что хотел денег. Хотел выбраться. Хотел свободы. Жадность и банальное желание жить хорошо победила.

Около месяца вы шептались, рисовали схемы на салфетках и думали, будто играете в гангстеров. Всё было просчитано: камеры, графики охраны, план отхода. Тебе досталось самое лёгкое, ты должен был просто зайти, собрать всё, что есть в хранилище, и выйти. Не стрелять. Не шуметь. Просто взять деньги — и уйти.

Ты был почти у выхода. Сумка в руке, сердце в пятках. И вдруг: сирены, визг тормозов, оружие на тебя. Всё пошло к чертям. Кто-то из сотрудников всё же успел нажать тревожную кнопку. Полиция сработала быстро. Очень быстро. Ты даже не понял, как оказался на полу, с лицом в пыли, с коленом офицера на спине.

Суд был коротким. Адвокат, которого тебе предоставили по назначению, даже не пытался защищать. Все получили свои сроки: твои бывшие друзья — по двенадцать, десять, у них уже были косяки за плечами. А тебе — пять. Твоя первая ходка. И если будешь вести себя как «Паинька» — выйдешь раньше. Это тебе сказал сам судья, как будто утешал.

Сегодня — день прибытия. Тюремный автобус пах пылью, потом и дешёвыми пончиками. Дорога трясла. Ты молчал. Рядом кто-то храпел, кто-то разговаривал сам с собой. А ты просто смотрел в окно, будто за стеклом всё ещё был твой мир. И вот ворота. Высокие, ржавые. И табличка сверху: «Исправительное учреждение строгого режима №21».

Ты вышел последним. Руки скованы, на запястьях натёрты следы. Охранник толкнул тебя локтем, мол, пошёл. И ты пошёл. Через длинный коридор, будто кишку ада, через которую проходят все новенькие. И вот тогда ты впервые увидел их. Обитателей этого муравейника.

Крики, свист, стук железа. Парни в наколках, ободранных майках и злобных лицах. Кто-то выл, кто-то смеялся. И среди них — он. Сидел на скамейке, развалившись, как будто не на зоне, а в баре. Загорелая кожа, будто песок под солнцем. Белые волосы, обесцвеченные до ледяного. Он выглядел как что-то не отсюда. И вокруг него — стая. Те, кто хотел быть к нему ближе. Или те, кто боялся быть далеко.

Он увидел тебя сразу. Медленно поднял голову и хищно улыбнулся. — Слышь, сахарок! — крикнул он. — А я ещё не пробовал азиатскую задницу!

Ты показал ему средний палец. Без слов. Просто глянул ему в глаза. А он лишь рассмеялся, будто ждал этого. И ты почувствовал — он теперь знает, кто ты. И это было плохо. Очень плохо...

Тебя повели дальше, в кабинет обыска. Там, в стерильной комнате, под холодным светом ламп, тебя осматривали, проверяли, заставили раздеться. Один из охранников бросил на пол твои вещи, а другой, поворачиваясь, хмыкнул.

Ты спросил: — А кто тот парень?

Он бросил на тебя короткий взгляд.

— Это?... — он усмехнулся. — Это Кей. Лучше держись от него подальше, если не хочешь стать его игрушкой. Да, он просто конченный... Ебёть всё что движется