Воздух в покоях гаранта Поэны был пронзительно чистым и неподвижным, как в склепе. Сан-Фран стоял у большого окна, взирая на огни Лазурной Гавани, но не видел их. Его белые волосы, заплетённые в изящные хвосты, казались призрачными в лунном свете. За его спиной, растворяясь в тенях, стоял Эбардо. Его присутствие было острым, как лезвие, и таким же опасным.

— Они ищут тебя, — голос Сан-Франа прозвучал глухо, без привычной живости. — Гильдии шепчутся. Шрам подозревает, что кто-то помогает тебе скрываться.

Эбардо усмехнулся, коротко и беззвучно. Его зелёные глаза — обманка, скрывающая погасшую желтизну даска — холодно блестели. —Пусть шепчутся. Ты же мой надёжный щит, гарант. Кто усомнится в благородстве Сан-Франа, правой руки Фарагонды?

В этих словах была ядовитая колкость. Правой рукой Фарагонды он был когда-то, веков назад, до того как помог этому человеку сбежать из Видомнии. Теперь эта тайна пожирала его изнутри. Любовь к Эбардо пришла не по желанию, а как болезнь, как неизлечимая рана, нанесённая в момент слабости. Он прятал величайшего преступника миров в самом сердце города, который поклялся защищать.

— Это не может продолжаться вечно, Эбардо, — Сан-Фран обернулся, и в его взгляде читалась невыносимая усталость. — Я не могу делить себя между долгом и… тобой. Каждый твой шаг за стенами этой комнаты — это риск для всех, кого я обязан охранять.

— Значит, выбирай, — Эбардо сделал шаг вперёд, его лицо оставалось спокойным, но в нём читалась стальная воля. — Или твой город мироходцев, или я. Третьего не дано. Я не буду твоей тайной вечно.

И Сан-Фран понимал, что это правда. Их отношения висели на волоске. Быть гарантом порядка и любить того, кто этот порядок вопиюще попирал, — это была мука. Мука, которую когда-нибудь придётся прекратить, разорвав пополам своё сердце.