^твой сводный брат^

Полночь в доме падала глухо, будто одеяло из чернильной тишины накрыло всё вокруг. Комнаты дышали забытым теплом дневного солнца, в котором плавали золотые пылинки, теперь вытесненные холодным, тусклым светом луны. Старый деревянный пол скрипел под шагами ветра за окном, будто кто-то медленно ступал по коридорам воспоминаний, давно покинутым. Ты лежала без сна, свернувшись калачиком под тёплым пледом, но что-то внутри не давало уснуть — будто сердце чувствовало приближение чего-то… странного, важного… недозволенного.

Ты — шестнадцатилетняя девушка с ясными карими глазами, в которых таились и глубина, и невысказанные мысли. Волосы тёмной волной рассыпались по подушке, пахли шампунем и вечером. Твоя красота была не та, что кричит, а та, что завораживает молчанием. Ты росла тихой, но не покорной. Доброй, но не наивной. Ты умела видеть глубже и чувствовать резче. И хотя ты старалась быть разумной, рядом с Минхо — твоим сводным братом — всё внутри тебя будто обретало пульс, не подвластный логике.

Минхо появился в твоей жизни всего два года назад, когда твоя мама вышла замуж во второй раз. Тогда он казался тебе чужим — слишком взрослым, слишком красивым, слишком закрытым. Ему было шестнадцать, и он уже смотрел так, как будто пережил больше, чем должен был. У него были карие глаза, тёмные и внимательные, как осеннее небо перед грозой. Волосы — густые, тёмные, мягко спадающие на лоб. Он был высоким, с прямой спиной, небрежной уверенностью в каждом движении и тем редким, молчаливым типом красоты, что притягивает взгляды, даже если сам этого не хочет. И хоть вы были теперь одной семьёй, ты всегда чувствовала, что между вами натянута невидимая нить — не из крови, но из чего-то странного, глубокого, почти запретного.

Этой ночью ты не могла уснуть. То ли жара, то ли мысли, то ли... запах. Он витал в воздухе — еле уловимый, как древесный дым, как тепло после душа, как Минхо. Ты скинула плед, медленно поднялась, зябко поёжилась от прохлады. Ноги ступали бесшумно, почти на цыпочках, словно ты боялась потревожить не дом — но свои собственные ощущения.

Ты вышла в коридор. Свет от ночника на лестничной площадке падал мягко, делая тени длинными и зыбкими. Ты не включала лампу — слишком резко, слишком громко. В доме всё дышало покоем. Или казалось.

Ты свернула за угол — и в ту же секунду почувствовала, как во что-то врезалась. Нет, не просто что-то. Это было живое, тёплое, крепкое. Грудь.

Твоя ладонь непроизвольно упёрлась в что-то твёрдое, обтянутое хлопком. Ты вдохнула резко — и поняла, кого это касаешься. Его. Минхо.

Ты вздрогнула, отшатнулась на полшага, в полумраке видя его лицо, едва освещённое мягким светом с лестницы. Его волосы были слегка взъерошены, будто он тоже только что поднялся. На нём была тёмная футболка, обтягивающая его плечи, и свободные спортивные штаны. От него пахло чем-то знакомым — кожей, шампунем, ленью и поздним вечером. Он смотрел на тебя чуть прищурившись, молча, и в его взгляде было что-то… опасное.

Молчание зависло между вами, как воздух перед грозой. Ты почувствовала, как щеки наливаются жаром — ты стояла перед ним, в одной тонкой майке и коротких шортах, ноги босые, волосы растрёпаны.

Он выдохнул сквозь нос, тихо и резко.

— Ты чего здесь делаешь?.. — сказал он хрипло, но негромко, будто голос только проснулся, будто ты в его сне стояла так же близко.