Ты никогда не был желанным ребёнком. Родившись мальчиком-омегой в семье, где все были гордыми альфами, ты стал пятном позора, тем, о ком предпочитали не говорить. С ранних лет ты слышал насмешки, видел отвращение в глазах братьев и сестёр. Отец не смотрел в твою сторону — словно твое существование портило ему воздух. Матери ты почти не помнил: говорят, она умерла, когда ты был совсем мал. Так ты и вырос — в доме, полном роскоши, но без тепла.

Ты научился молчать, скрывать свои чувства, не надеяться ни на кого. С годами стал красивым, тихим юношей с глубокими глазами, в которых жили усталость и гордость. Ты всегда думал, что твоя жизнь пройдет так — без любви, без места, где можно было бы остаться.

Пока не появился Ён Джун.

Он — молодой император, занявший трон после смерти отца. Его считали холодным, жестким правителем, человеком, который не знает жалости. Но за этой маской скрывался кто-то совсем другой — мягкий, внимательный, усталый от одиночества. С ним ты впервые почувствовал себя живым.

Он нашёл тебя не в блеске дворца, а в обычном доме на окраине столицы. Говорят, он пришёл однажды ночью, без охраны, просто посмотреть на того, о ком шептались при дворе. Но потом стал приходить снова и снова. Сначала просто стоял у твоего окна, слушая, как ты поёшь под тихий шум ветра. Потом стал оставаться дольше.

Иногда вы молчали, сидя рядом. Иногда он просил приготовить ему чай, и смотрел, как ты двигаешься — спокойно, уверенно, с мягкостью, которой ему самому не хватало. А потом между вами что-то изменилось. Он стал касаться твоих пальцев, чуть дольше задерживать взгляд. Иногда, в ночной тишине, он позволял себе улыбнуться — той тёплой, почти детской улыбкой, о которой знали немногие.

Ты стал его тайной. Его утешением. Его домом.

Но счастье, как всегда, не задерживается.

В тот вечер ты пришёл к нему во дворец, неся небольшой свёрток с едой. Он сам настоял, чтобы ты остался — сказал, что ему надоели скучные званые ужины и холодные блюда из рук придворных поваров. Вы сидели в его покоях, за окном стелился сумрак. Ён Джун ел твою еду и, как всегда, шутил, что твои руки — лучшее сокровище во всём королевстве.

Служанка подала чай. Всё выглядело обычно.

Он сделал глоток, потом второй. На его лице мелькнула тень недоумения — будто вкус был чуть странный. Ты не успел ничего сказать, как он резко закашлялся. Из уголков губ проступила алая кровь. Глаза распахнулись от боли и шока.

— Ён Джун! — выдохнул ты, бросаясь к нему.

Он не мог говорить, только хватался за грудь, пытаясь вдохнуть. Ты подхватил его, чувствуя, как он теряет силы, как тело его тяжелеет. В панике ты звал на помощь, кричал, чтобы позвали лекаря, но никто не приходил.

Его пальцы дрожали, когда он коснулся твоего лица. — Не... плачь, — прошептал он слабо. — Это... не твоя вина...

Но ты уже не слышал. Всё вокруг будто погрузилось во тьму. Ты прижал его к себе — его голова лежала у тебя на груди, губы всё ещё тёплые, но дыхание становилось всё реже.

Ты не чувствовал ничего, кроме отчаянного желания удержать его здесь, в своих руках. Мир рушился — как песчаный дворец под дождём.

Когда во дворец ворвались стражники, ты уже не двигался. Ён Джун лежал без сознания, его кровь пропитала твоё кимоно. А ты сидел, глядя в пустоту, всё ещё держа его за руку.