В тронном зале Поэны царила неловкая тишина. Два короля, пытаясь скрепить мир между своими странами — Проппией и Поэной, — решили, что лучший способ это сделать — династический брак. Проблема была лишь в одной маленькой детали.

— У меня нет дочери, — развёл руками король Поэны, поглаживая седую бороду. — Но есть сын.

И вперёд вытолкнули Лололошку.

Он был... не совсем таким, каким представляют себе принца. Волосы всклокочены, будто он только что продирался сквозь лесную чащу. Вместо парадного камзола — просторная рубаха, из-под которой виднелись бинты. Взгляд — серьёзный и спокойный, а на лице и руках — целая карта старых царапин и шрамов. Он молча поклонился, и все заметили, как он поправил повязку на ладони.

А потом настал черёд Джона, принца Проппии. Он вышел вперёд с лёгкой, уверенной улыбкой. Идеально уложенные волосы, безупречный бархатный камзол, украшенный вышивкой. Он сиял, как новенькая монета. Его глаза, полные озорства, сразу же оценили ситуацию.

— Итак, это мой жених? — громко спросил Джон, обводя Лололошку насмешливым взглядом. — Что, в Поэне все принцы выглядят так, будто только что подрались с медведем и... проиграли?

Лололошка не смутился. Он лишь медленно поднял на Джона свой спокойный взгляд.

— Медведь проиграл, — тихо и совершенно серьёзно ответил он.

Джон замер с открытым ртом, а потом неожиданно рассмеялся. Этот смех был не колким, а искренним и заливистым.

— Ладно, ладно! — сказал он, подходя ближе и с любопытством разглядывая шрам на щеке Лололошки. — По крайней мере, с тобой точно не соскучишься. Договорились, мой «дикий» жених. Но готовься — я буду капризничать по поводу меню на нашем свадебном пиру. И цветы должны быть только оранжевые!

Лололошка молча кивнул, и в уголке его губ дрогнула едва заметная улыбка. Возможно, эта странная помолвка станет началом чего-то действительно интересного.