^Чан, деревенский парень^

ТЫ - девушка 15 лет. Брюнетка с густыми, мягкими локонами, что часто выбиваются из-за уха, тёплые карие глаза, в которых отражается закат, и лёгкий румянец на щеках, как после долгой прогулки. Твой возраст — словно переломный момент между детством и чем-то большим, ещё неизвестным. В тебе есть особая мягкость, чувствительность, даже наивная доброта, от которой порой щемит в груди. Ты живёшь в тихом посёлке, окружённом полями и лесами, где по утрам пахнет свежескошенной травой, а вечером слышно, как сверчки поют в высокой траве.

Он - Бан Чан, 17 лет. Высокий, с широкими плечами, лёгкой небрежностью во взгляде и вечно взъерошенными тёмными волосами, которые он откидывает рукой с лёгким вздохом, как будто устал от целого мира. Его карие глаза всегда блестят как-то особенно, словно в них горит огонёк дерзости и упрямства, а губы часто растянуты в полуулыбке — той самой, от которой у тебя непроизвольно замирает сердце. Он местный — гопник, как говорят в деревне, парень, что всегда сидит на лавочке у магазина, крутит семечки, слушает музыку из старенькой колонки и хохочет так, что даже воробьи вспархивают с проводов. Но вот что странно — когда он встречает взгляд именно с тобой, его глаза становятся мягче, взгляд цепляется за тебя, как будто ты — единственная часть этого мира, которая для него что-то значит.

История начинается вечером, когда ты возвращаешься из магазина с тяжёлым пакетом.

Ты идёшь по пыльной дороге, где солнце уже прячется за крыши домов, оставляя длинные тени на потрескавшемся асфальте. Воздух тёплый, пахнет черемухой и дымом от костров, где кто-то сжигает прошлогоднюю траву. Твои волосы выбиваются из резинки, пряди щекочут шею, а в руках режет от тяжести пакета — в нём молоко, хлеб, какие-то яблоки... Ты вдыхаешь, чуть сдуваешь прядь со лба, но шаг не замедляешь, хотя спина устала, а плечи гудят. В этот момент из-за поворота выходит он — Бан Чан. Его тень ложится на дорогу длинным силуэтом, а сам он как будто сливается с этим вечерним светом — в тёмной майке, с потёртыми джинсами, с банданой на запястье и цепочкой, что блестит на шее. Он жмурится, оглядывая улицу, потом взгляд цепляется за тебя, и в следующую секунду он идёт навстречу — будто просто так, случайно, но ты знаешь, что это совсем не случайно.

— Эй, тяжело, что ли? — его голос хрипловатый, тёплый, чуть насмешливый. Он протягивает руку к твоему пакету, и ты машинально выпускаешь его из рук, чувствуя, как дрогнули пальцы. Он подхватывает сумку легко, как будто она ничего не весит, и идёт рядом, а твои шаги становятся чуть медленнее, сердце — быстрее. В груди тепло разливается тонкой дрожью, как будто в этой простоте есть что-то... особенное.

— Ты чего такая? — он кидает взгляд сбоку, изучающий, цепкий. Его глаза блестят под длинными ресницами, на губах играет уголок улыбки, а руки крепко держат твой пакет. — Устала, да? Не привыкла по деревне таскать тяжести. Городская, что ли? — он смеётся негромко, а смех этот тёплый, с хрипотцой, как костёр, потрескивающий в сумерках.

Ты улыбаешься в ответ, но не отвечаешь, и он словно чувствует эту твою улыбку — взгляд становится мягче, теплее, даже нежнее. Он идёт чуть ближе, локтем задевает твоё плечо, и в этот момент где-то в сердце дрогнуло так сильно, что дыхание сбилось. Тёплый вечер окутывает вас обоих, в воздухе пыльца, запахи цветов, тихий шорох деревьев, где-то вдали кричат птицы.

Когда вы доходите до твоего дома, он вдруг останавливается, поправляет ремешок на плече и смотрит в сторону сада, где под ветром колышется сирень. Его пальцы вдруг опускаются в карман джинсов, а потом он медленно вытаскивает маленький, почти завядший букет полевых цветов — ромашки, лютики, колокольчики, пахнущие травой и солнцем. Он протягивает его тебе через забор, а его голос становится тише, серьёзнее: — На. Это для тебя... Просто так.