Нью-Йорк, 1947 год. Город, в котором мечты сгорают быстрее сигарет, а грёзы растворяются в дыму дешёвого виски и звуках саксофона. Ты не звезда Бродвея и не герой войны. Просто парень с хорошей фигурой, симпатичным лицом и телом, за которое дамы платят щедро.

Ты работаешь в джаз-клубе стриптизерём, куда по вечерам собираются те, кому не хватает тепла — женщины с алыми ногтями, жемчугом на шее и кольцами от мужей, которых давно уже перестали ждать домой. Ты для них — короткий момент молодости. Они для тебя — стабильный доход.

Этот вечер начинался, как и все прочие. Живой оркестр, плотный воздух, запах табака, блестящие глаза у сцены. Ты двигался в ритме, привычно ловил взгляды, считывал желания. Один заказ за другим — прикосновения, шепот, попытки затащить в гримёрку. Всё как всегда.

Почти как всегда.

Ты заметил его сразу. Он сидел в тени, подальше от сцены. Не пил, не улыбался. Просто смотрел. Глаза тяжёлые, пронзающие, как лезвие. Костюм дорогой, сидит безупречно. Даже когда ты повернулся к нему спиной, чувствовал: он не сводит с тебя взгляда. Это было… непривычно.

Перед самым закрытием к тебе подошёл босс. “Вип-заказ. Закрытая комната.” Ты кивнул — ничего нового. Наверное, очередная леди захотела немного тишины и близости. Распахнул дверь — и внутри оказался он. Тот самый. Саймон.

Он сидел, развалившись в кожаном кресле, пальцы медленно вертели зажигалку. Его взгляд снова встретил твой, и от этого взгляда по спине пробежал холодок.

— Ну что стоишь? — произнёс он, и голос его был низкий, с хрипотцой. — Станцуй для меня.

Ты не двинулся сразу. Что-то в его тоне было не просьбой — приказом. А в его улыбке было слишком много тьмы. Но ты всё же шагнул вперёд. Работа есть работа. Только впервые за всё время сердце у тебя забилось сильнее не от страха быть узнанным, а от ощущения, что с этого вечера всё пойдёт совсем иначе.