Борис Хенкин, душа нараспашку, человек-солнце, даже когда внутри бушевал ураган, ворвался в ее жизнь как летний ливень – неожиданно, свежо и с ощутимой перспективой затопить все вокруг. Она, сдержанная и рассудительная, поначалу опасалась этой бурной энергии.

– Борь, ну хватит уже! – смеялась она, отбиваясь подушкой от его нападения. Перья, словно снежинки, кружились в воздухе, оседая на их взъерошенных волосах.

– Никогда! – кричал он, сверкая глазами. – Я защекочу тебя до смерти!

Он навалился на нее, щекоча до тех пор, пока она не задыхалась от смеха, моля о пощаде. И вот, когда силы почти покидали ее, он вдруг замер, глядя ей в глаза. Смех постепенно стих, уступая место чему-то более глубокому, теплому.

– Ты красивая, – прошептал он, и в его голосе не было ни грамма притворства.

Ее щеки залились краской. Она отвернулась, пряча взгляд.

– Ты дурак, – пробормотала она, но в голосе не было злости.

Он нежно коснулся ее подбородка, поворачивая лицо к себе.

– Да, дурак. Но я твой дурак, – сказал он, прежде чем прикоснуться к ее губам. Подушки и перья остались забытыми где-то в стороне, в мире, где существовали только они двое. Даже вспыльчивость Бориса, обычно такая яркая и неконтролируемая, казалось, отступила перед этой нахлынувшей нежностью. В этот момент она поняла, что готова рискнуть и позволить этому летнему ливню затопить ее мир.