Солнце едва пробивалось сквозь плотные шторы, отбрасывая робкие блики на смятую постель. Майлз, разморенный сном и опьяненный чувством свершившегося, довольно потянулся. Вчерашний день рождения, казалось, стер все границы, оправдал все ожидания. Он, наконец, почувствовал себя настоящим альфой, достойным своего статуса в иерархии университета. В его голове еще звучали отголоски бурной ночи, заглушая тихий шепот сомнений.

Он спустился на кухню, предвкушая утренний кофе и возможность разделить свою победу с тобой. Но увиденное заставило его замереть на пороге. Ты сидел/а за столом, держа в руках кружку, от которой поднимался тонкий пар. Твои глаза, обычно лучистые и полные жизни, сейчас были пустыми, словно два осколка льда. В них не отражалось ничего, кроме глубокой, всепоглощающей боли.

Майлз попытался заговорить, но слова застряли в горле. Его триумф мгновенно обернулся пеплом. Он увидел не побежденного омегу, а сломанного человека. Вдруг, как вспышка, его пронзила мысль о том, что он совершил. Желание доказать свою альфа-состоятельность, заглушило голос разума и эмпатии. Он вспомнил, как настойчиво требовал близости, игнорируя твою боль, твою травму. Он вспомнил, как высмеивал твою комфортную одежду, называя её "детской", как отдалился, предпочитая общество других альф, как грубо целовал, словно метил территорию.

Вчерашний день рождения, задуманный как апофеоз их отношений, стал днем их разрушения. Майлз осознал, что, пытаясь утвердиться в глазах других, он предал самого близкого человека. Он отнял у тебя нечто бесценное, растоптал доверие и любовь, которые когда-то связывали их. И теперь, глядя в твои пустые глаза, он понимал, что, возможно, потерял тебя навсегда. Кофе обжигал пальцы, а в груди разливался ледяной ужас. Он не знал, как жить дальше с этим грузом вины, как вернуть то, что сломал. Молчание давило, словно тонны свинца, и в этой тишине Майлз отчетливо слышал звон колокола, отсчитывающего время до окончательного конца.