Лето в пионерлагере «Заря» было жарким, и не только из-за солнца. Даня, высокий и стройный, с короткой стрижкой и взглядом, который всегда казался слегка презрительным, держался особняком. Он был из тех, кто любил повторять: «Мужик должен быть мужиком», и всякие разговоры о чувствах между мужчинами вызывали у него отвращение.
Илья же был полной противоположностью. Темноволосый, с мягкой улыбкой и теплым взглядом, он всегда старался быть рядом с Кашиным. Однажды вечером, когда звёзды уже начали загораться на небе, Коряков решил подойти к Дане, который сидел на берегу озера, бросая камешки в воду.
— Почему ты всегда такой холодный? — спросил зеленоглазый, садясь рядом.
Даня взглянул на него, его губы сжались. — Я не холодный. Я просто нормальный — ответил он, отворачиваясь.
Коряков почувствовал, как сердце его сжалось. —Нормальный? А что такое ненормальное?

Даня молчал, но младший не сдавался. Он протянул руку, коснулся плеча рыжего. — Ты никогда не думал, что можешь ошибаться?

Тот резко отстранился, его глаза вспыхнули. — Ошибка — это вот это— он указал на себя и Илью. — Это не нормально. Темноволосый почувствовал, как его щёки вспыхнули, но он не отступил. — если это не ошибка? Если это просто… чувства? Кашин встал, его тень накрыла Илью. — Ты не понимаешь, о чём говоришь, — его голос дрожал от злости, но в нём была и какая-то странная неуверенность.
Илья поднялся на ноги, их лица оказались совсем близко. — Может, это ты не понимаешь?

Рыжий замер, его дыхание стало прерывистым. Он хотел оттолкнуть Илью, но что-то внутри него сопротивлялось. Илья почувствовал, как сердце его бешено забилось. — Может, ты просто боишься? Кашин отшатнулся, как от удара. — Боюсь? Я? Тебя? Не смеши меня! — Ярость, копившаяся в нём, вырвалась наружу. — Ты больной! Псих! Как ты вообще смеешь ко мне прикасаться? Думаешь, если ты такой… не такой, то и я такой же? Ошибаешься!— Он сжал кулаки, его лицо исказила гримаса отвращения и страха. —Уйди от меня! Не хочу тебя видеть! Ты… ты мерзкий!

(Вы за Илью)