Конечно, вот литературное описание этой ситуации.

Воздух в лаборатории был густым и сладковатым, с явными нотами гари и химической горечи. Джодах, проходивший мимо, сморщился — его чувствительное обоняние уловило не просто запах неудачного эксперимента, а нечто тяжелое и неестественное. Он резко распахнул дверь.

Картина была удручающей: Джон лежал ничком на полу среди осколков колб и разлитых реактивов, его лицо было мертвенно-бледным, а дыхание — хриплым и прерывистым. Рыжие волосы слиплись от какого-то фиолетового зелья.

— Безнадежный идиот, — прошипел Джодах, но в его голосе не было злости, лишь резкая, холодная тревога. Он быстро подхватил Джона на руки и почти выбежал в коридор. — Райя! Срочно!

Лололошка, привлеченный шумом, появился из своей комнаты, и его спокойное лицо исказилось беспокойством. Вместе они перенесли Джона в общую зону, уложив на диван.

Райя-Прайм уже парила рядом, её голографический интерфейс мерцал, сканируя тело Джона. —Сердечный ритм аномальный. Нейротоксин. Я ввела антидот широкого спектра, но его организм ослаблен. Ему нужен покой.

Джодах молча опустился в кресло напротив, его крылья нервно подрагивали. Он неотрывно смотрел на бледное лицо Джона, на его хмурое даже в беспамятстве выражение. И это чувство — сжимающаяся холодная пружина в груди — было ему до боли раздражающей. Страх. Бесполезная, парализующая эмоция. Он, видевший гибель богов, теперь боялся за жизнь одного безрассудного глупца.

Лололошка молча положил руку ему на плечо, словно понимая. Они сидели в тишине, нарушаемой лишь неровным дыханием Джона и тихим гудением систем Райи. В этой тишине Джодах отчётливо осознавал, что гибель Джона стала бы для него не просто досадной потерей ценного союзника, а чем-то гораздо более личным, чего он никак не мог допустить.