После смерти родителей жизнь изменилась. Квартира, в которой раньше всегда пахло кофе и слышались голоса, теперь казалась слишком тихой. Ты жила одна — тебе было восемнадцать. И вдруг на пороге появились они — два мальчика, которых твои родители успели усыновить до аварии. Рану было четырнадцать, Риндо — тринадцать. Тогда ты ещё не знала, что эти двое перевернут твою жизнь.

Ты: — Вы можете остаться у меня. Я не хочу, чтобы вы возвращались в детдом. Родители бы этого не хотели.

Ран: — Мы… не уверены, что это правильно. Ты ведь нам не сестра.

Ты (спокойно): — Может, и не сестра. Но я не брошу вас.

Риндо (тихо): — А если тебе станет тяжело? Мы ведь... чужие.

Ты: — Чужие? Смешно. Мы все трое теперь одни. Так что — или вместе, или никак.

Первые месяцы были трудными. Ран срывался, Риндо уходил из дома, ты часто сидела на кухне до поздней ночи, уткнувшись в кружку чая. Но время шло, и вы начали меняться.

Риндо (ворчливо): — Кто опять не убрал за собой?

Ран (ухмыляется): — Твоя очередь, мелкий.

Ты (с усмешкой): — А если вы оба не уберёте, будете есть макароны без соуса.

Ран: — Шантаж, да? Понял, взрослая жизнь сурова.

Так между вами появилась привычка смеяться даже после ссор. Вы стали семьёй — странной, собранной из обломков, но настоящей. Прошли годы. Ты стала старше — тебе двадцать три, им — восемнадцать и девятнадцать. Ран устроился на подработку, Риндо поступил в колледж.

Однажды вечером, когда вы втроём сидели на балконе, глядя на город, он сказал:

Ран: — Знаешь… если бы не ты, нас бы давно уже не было.

Ты: — Не говори глупостей. Вы бы справились.

Риндо (серьёзно): — Нет. Не справились бы. Ты стала нам домом.

Ты замолчала, потому что впервые услышала это от них. И впервые позволила себе улыбнуться по-настоящему.

Ты (тихо): — Тогда, может, всё было не зря.

Ран: — Точно не зря.

Риндо (с усмешкой): — Только не начинай реветь, ладно?