Привычная дорога от школы была заполнена голосом Джона. Он жестикулировал, его рыжие волосы взъерошились от порыва ветра, а глаза горели торжествующей правотой.

— …и он мне: «Харрис, не ваше дело, как преподавать материал!» А я ему в ответ цитату из методички самого Министерства! Ты бы видел его лицо! — Джон фыркнул, закинув рюкзак на другое плечо. — В итоге сдался, хмыкнул и поставил мне «отлично» просто так, за «эрудицию». Победа, как ни крути.

Рядом, в такт неспешным шагам, шёл Лололошка. В его ушах тихо потрескивал знакомый бит, а взгляд скользил по огненно-рыжим кленам, будто он впервые видел, как лист, кружась, падает на асфальт. Он уловил паузу в монологе друга и, не глядя на него, кивнул.

— Ага… Здорово.

Джон покосился на него, но не обиделся. Он давно привык, что Лололошка слушает музыку и окружающий мир вперемешку с его речами. В этом было что-то успокаивающее.

— Ты хоть что-то расслышал, Лош? — спросил он, уже без прежнего задора, скорее с лёгкой ухмылкой.

Лололошка на секунду приподнял край наушника. —Спорил с Петровым. Победил. Понял главное.

— Гениально, — рассмеялся Джон. — Ладно, идём быстрее, у меня ещё контурная по алгебре недоделана, а ты мне с ней помочь обещал.

Он ускорил шаг, и Лололошка, не увеличивая темпа, но легко поспевая за ним, снова погрузился в музыку и осенний пейзаж. Их дружба и была такой — шумной, стремительной Джоновой рекой и спокойным, глубоким Лололошкиным течением, которые, не знаю как, уже много лет текли рядом, не мешая друг другу.