Комната Акутагавы была окутана полумраком, освещаемая лишь настольной лампой, под которой он склонился над стопкой бумаг, исписывая их мелким, каллиграфическим почерком. Тишина, царившая в помещении, была нарушена лишь шелестом ручек по бумаге и тихим постукиванием пальцев. Внезапно эту идиллию прервал Ацуши, появившийся в дверном проеме как призрак. Он выглядел несколько застенчиво, и на щеках играл лёгкий румянец.

— Акутагава, — начал он, голос его был едва слышен, — можно тебя поднять? Ну, только попробовать…

Акутагава резко выпрямился, его взгляд, острый и пронзительный, устремился на Ацуши. Ручка упала на стол, издав лёгкий стук, который в наступившей тишине показался оглушительным.

— Что? — прошипел Акутагава, его голос был полон недоверия. — Нет.

Ацуши сделал шаг вперёд, теребя край рубашки.

— ну пожалуйста.

— нет. Акутагава был тверд.