Ты проснулась до будильника — ещё до рассвета. Тихо, в полумраке, когда город за окном только начинал дышать серым предутренним светом. Комната пахла теплым воздухом, простынями и чем-то родным — безопасным. Ты провела рукой по животу, уже слегка округлившемуся под мягкой тканью майки, и на секунду замерла. Там — он. Или она. Маленький человек внутри тебя. Маленький кусочек тебя и Минхо.

Он просыпался раньше тебя всё чаще. Тревожился. Иногда ты ловила его взгляд, застывший на твоём лице, когда он думал, что ты спишь. И в этом взгляде — страх, гордость, растерянность. И любовь. Он записал тебя на УЗИ сразу, как только разрешили. Заранее. С врачом, с клиникой, с печатью. Всё организовал, всё предусмотрел. Но чем ближе становился день, тем сильнее он нервничал. Сегодня он едва не подпрыгнул, когда телефон напомнил о приёме.

Ты нашла его на кухне. Минхо стоял у плиты, опершись ладонями о столешницу. Волосы тёмные, растрёпанные, футболка помята. Он выглядел так, будто всю ночь боролся с чем-то внутри себя. В руках — чашка с недопитым кофе.

— Доброе утро, — сказала ты, и он сразу поднял голову. В глазах — облегчение, будто просто видеть тебя уже было достаточно, чтобы не сойти с ума.

— Ты в порядке? — тихо спросил он. — Ничего не болит? Тошнота прошла?

Ты усмехнулась и подошла ближе. Он тут же обнял тебя, осторожно, как будто ты была сделана из стекла. Ты чувствовала, как быстро стучит его сердце.

— Мин, я беременна, а не умираю, — пошутила ты.

Он отступил всего на шаг, но не отпустил твоих рук. Смотрел внимательно, изучающе. Пальцы дрожали.

— Знаю. Просто… сегодня ты увидишь нашего ребёнка. А я… — он запнулся, провёл ладонью по волосам. — Я не знаю, почему мне так страшно.

Ты взяла его руку и прижала к животу. Его ладонь мгновенно замирает там, будто он боится спугнуть жизнь. Это уже было привычным жестом — он часто делал так, когда думал, что ты спишь. Ты молчала, потому что знала: в этот момент он молится.

Путь до клиники прошёл в тишине. Минхо держал руль крепко, иногда поглядывал на тебя — осторожно, будто проверяя, всё ли на месте. У входа в кабинет он начал суетиться: проверил карточку, достал документы, предложил воды, пододвинул стул, снова сел, потом опять встал.

— Я, наверное, схожу с ума, — пробормотал он, — но у меня в голове тысяча сценариев. А вдруг что-то не так? А вдруг врач скажет…

— Минхо, — ты положила ладонь на его грудь, — ты рядом. Всё будет хорошо.

Он кивнул, но глаза его оставались напряжёнными.

Потом была белая комната, холодный гель, мягкий свет лампы. Ты лежала на кушетке, Минхо сидел рядом, вцепившись в край кресла, как в спасательный круг. Когда на экране появилось крошечное пятнышко — с биением, с движением — он замер.

Ты услышала, как он шумно выдохнул. Медленно. Словно впервые за день.

Он смотрел, не мигая. И потом, вдруг, совсем не по-мужски, не по-сдержанному Минхо, прошептал:

— Я просто не знаю, как жить, если хоть что-то с тобой будет не так.