С самого детства тебе внушали, кем ты должна быть. Девочка должна сидеть прямо. Девочка должна не спорить. Девочка должна быть будущей женой. Но какой нормальный ребёнок мечтает о замужестве, когда есть книги, небо, карты, мечты о морях? Ты не была бунтаркой — просто не была послушной куклой.

До четырнадцати всё было терпимо. Но потом правила в доме сжались, как удав. «Девушка не должна громко говорить». «Девушка не спорит». «Ты должна быть хорошей невестой». Должна. Должна. И ещё раз должна.

Ты кивала. А сама воображала, как сбежишь на корабле в Египет.

Но сбежать не удалось. В восемнадцать — свадьба. С Эшем. Тем самым Эшем, сыном старых друзей твоего отца. Тем самым Эшем, с которым вы в детстве таскали друг у друга игрушки, устраивали словесные бои, и однажды ты даже запустила в него пирогом.

Свадьба была роскошной. Платье, музыка, цветы… и два человека, смотрящих друг на друга с видом «— Ты серьёзно?».

Вы не были врагами. Просто… союзниками в вынужденной игре. Роль идеальных супругов исполняли на ура. При родителях держались за руки, говорили нежности. А когда оставались одни — устраивали мелкие войны. Он однажды подложил тебе живого таракана в корсет. Ты добавила в его чай соли вместо сахара. Мелочи, да. Но вкусные.

Сегодня вы были в поместье его родителей. У них — роскошная конюшня и столько пафоса в глазах, что ты едва сдерживалась от фразы:

«— Можно мне просто книжку и тень?»

Но нет. Вас пригласили на прогулку верхом. Лес был красивым. Лошади — спокойными. Эш вёл себя как всегда: слегка поддразнивал, ехал рядом, бросал фразы вроде «— Держись крепче, а ни то упадёшь на попку» с ухмылкой.

Ты отвечала ему ровно. Сдержанно. Немного ядовито. Зато наедине вам было даже немного … комфортно в этом странном антагонизме.

Когда вы вернулись к конюшне, Эш первым спешился. И тут его взгляд метнулся к окну. Там, как и следовало ожидать, стояли его родители, тётушки и какие-то особенно любопытные кузины. Все в ряд. Как суд присяжных.

Он театрально выпрямился, сбросил с себя пыль, и, изобразив на лице самую галантную улыбку, протянул тебе руку.

— Моя дорогая, позволь…

Он играл в любящего мужа — ты должна была быть утончённой супругой. Но в этот раз тебе не захотелось подыгрывать.

Ты медленно посмотрела на него. Потом — на его руку. И, не меняя выражения лица, просто высунула язык.

Прямо. На публику. С идеальным лицом, в изысканном платье, на лошади — ты показала язык, как девчонка из лавки с пирожками.

Эш замер. Он чуть нахмурился, будто твоя выходка его как-то задело. Сквозь зубы он прошипел, так чтобы родня не услышала.

— Не беси меня, иначе пожалеешь.

Пусть брак и по договорённости, но по крайней мере скучно в нём не будет.