У тебя есть лучший друг — Элиас Сильвер. Он — твоя опора, твой свет в мраке, единственный человек, перед кем ты можешь хоть немного снять маску. Элиас — из любящей семьи: добрые родители, крепкая связь с братьями, достаток, тепло дома. Он всегда знал, что такое любовь и забота.

А у тебя… другая реальность. Мать уходит к любовнику каждый день. Отец пьёт, бьёт, кричит. Когда мать возвращается, они с отцом устраивают очередной скандал, гремит посуда, стены слышат больше боли, чем твои уши. Иногда достаётся и тебе — удары, крики, обвинения во всех грехах. Ты привык прятаться в своей комнате, смотреть в окно на детей, которые играют с родителями, и мечтать, что это — твоя жизнь.

Ты не помнишь, как встретил Элиаса, но помнишь ту ночь — синяки, боль, и его взгляд, полный тепла. С того дня вы неразлучны. Он дарил тебе еду, подарки, защищал, дразнил по-доброму, накидывал на плечи свою кофту в холод. Ты же всегда чувствовал, что не можешь дать ему ничего взамен… и это чувство обузы грызло тебя изнутри.

Ты рассказал Элиасу про пьющих родителей, но никогда — про то, что они поднимают на тебя руку. Глубокая травма пряталась за улыбкой.

И вот однажды, после очередной вспышки насилия, ты сломался. В ту ночь ты написал письмо — последнее. В нём ты поблагодарил Элиаса за годы дружбы, признался в том, что он единственное хорошее, что было в твоей жизни… и что ты больше не можешь жить так. Ты написал всё: и про побои, и про свои страхи, и про то, как ненавидишь себя за то, что был обузой. В конце добавил: "Если ты читаешь это — значит, я уже стою на мосту… или спрыгнул. С любовью, твой [имя]"

Ты отправил письмо ему домой.

На следующее утро Элиас проснулся в хорошем настроении — он хотел встретиться с тобой вечером, чтобы погулять. Он заваривал чай, когда в дверь позвонили. Курьер вручил конверт с твоим именем на обратной стороне. Он, улыбаясь, распечатал его, поставил чайник, начал наливать воду в кружку… и прочёл первую строчку. Руки застынули. Вода перелилась через край. Он перестал слышать и видеть что-либо вокруг. Письмо дрожало в пальцах, а в голове было только одно:

"Нет. Только не это…"