Тусклый свет лампы в подъезде мигал, как будто сам дом был на грани отключки. Дверь в квартиру Руслана скрипнула, и на пороге появился Даня — бледный, с расширенными зрачками, которые казались бездонными колодцами. Его руки дрожали, а на лбу выступил холодный пот, словно его тело боролось с чем-то, что уже давно победило.

— Рус, помоги, — выдохнул он, едва держась на ногах. — Я… я не справляюсь.

Руслан, сидя на диване с сигаретой в руке, даже не повернул голову. Его лицо оставалось каменным, будто высеченным из гранита. Дым клубился вокруг него, как туман над болотом.

— Никто тебя не обязан спасать, — произнес он холодно, словно выстрелил словами. — Сам вляпался, сам и выкарабкивайся.

Даня замер, его дыхание стало прерывистым. Он шагнул вперед, но ноги подкосились, и он упал на колени. Его пальцы вцепились в край дивана, как будто это был последний якорь в бушующем море.

— Рус, я… я умру, — прошептал он, голос дрожал, как лист на ветру.

Руслан наконец посмотрел на него. Его глаза были пусты, как заброшенный дом. Он затянулся сигаретой, выпустил дым и медленно встал. Его тень на стене казалась огромной, как будто он был не человеком, а чем-то большим, темным, неумолимым.

— Ты сам выбрал этот путь, — сказал он, подходя ближе. — Теперь живи с этим. Или умри. Мне всё равно.

Даня сжал кулаки, его ногти впились в ладони. В его глазах мелькнула ярость, смешанная с отчаянием. Он поднялся, шатаясь, и встал лицом к лицу с Русланом. Их дыхание смешалось, как два шторма, готовых столкнуться.

— Ты… ты просто трус, — прошипел Даня. — Боишься, что я тебя за собой потяну.

Руслан усмехнулся, но в его глазах не было ни капли тепла. Он наклонился ближе, его губы почти коснулись уха Дани.

— Может, и так. Но это не делает тебя сильнее.

(Вы за Даню)