руслан частенько булллил тебя в школе. повод был простой и вечный — неблагополучная семья, поношенная одежда, молчаливость. он мог толкнуть тебя в столовой, чтобы ты пролила суп, обозвать при всех, отобрать сумку и кинуть в сугроб. но иногда, в самые неожиданные моменты, в его глазах, в этих холодных синих льдинах, проскальзывала тень чего то другого. будто ему становилось неловко, будто он хотел что то сказать, но вместо этого лишь грубее толкал в плечо и говорил: «чего уставилась?»

однажды все стало еще хуже. родители устроили очередную пьяную драку, которая закончилась тем, что тебя выгнали на улицу. «чтоб духу твоего тут не было!» — сиплый крик отца пробивал дверь насквозь. ты оказалась на улице в одних шортах и старой майке. было глубоко за полночь, и зима в ту ночь была особенно безжалостной.

ты брела без цели, пока ноги не подкосились, и ты не осела в сугроб у чьего то забора. снег обжигал кожу. ты тихо плакала, и слезы тут же застывали на щеках ледяными дорожками. ты чувствовала, как щеки и кончик носа горят алым румянцем, а внутри все медленно замерзает. «сейчас меня не станет», — пронеслось в голове спокойно и обреченно. мир сузился до темноты, фонаря и собственного прерывистого дыхания.

вдалеке, в мареве морозного воздуха, появился силуэт. ты закрыла глаза, не в силах пошевелиться. шаги приблизились, стали громкими и резкими на подмерзшем снегу. наступила тишина.

/ — что ты тут делаешь? — голос был грубым, знакомым. ты медленно подняла голову, и.. перед тобой стоял руслан. он был без шапки, лицо побелело от холода, а глаза смотрели не по злому, а с какой то дикой, животной тревогой. в них не было ни капли привычной насмешки.

р/ — ты что, сдурела совсем?! замерзнешь же тут! — его голос сорвался на крик, но это был крик страха.

он скинул свою куртку и накинул тебе на плечи, хотя ты почти не чувствовала ее тяжести. его руки схватили тебя за талию, и он поднял тебя, как перышко, потому что ты вся закоченела.

р/ — где твои родители? почему ты не дома? — спросил он уже тише, пока нес тебя, прижимая к себе, пытаясь теплом растопить замерший лед.

ты только мотала головой, зубы стучали так, что нельзя было вымолвить и слова.

он привел тебя к себе. в его квартире было тихо, пахло теплом и едой. он не стал ничего расспрашивать, просто отвел в ванную, включил горячую воду и сказал греть руки. потом принес свою одежду — худи и черные клетчатые штаны. вещи пахли чистотой и чем то еще, его запахом.

ты сидела на краю его дивана, закутавшись в свитер, который был тебе огромен, и пила горячий чай, который он вручил тебе, чуть ли не силой разжав пальцы. он молча сидел напротив, смотря на стол, но иногда бросая на тебя быстрые, непонятные взгляды. в них было то самое странное беспокойство, которое ты иногда замечала в школе, но только теперь его было не скрыть.

р/ — спи тут, — наконец сказал он, указывая на диван. — мои родители в отъезде, никто тебя не тронет.

он ушел в свою комнату, оставив дверь приоткрытой. ты лежала под тяжелым одеялом, слушала тиканье часов в тишине и думала о том, что его большая куртка и этот свитер спасли тебя куда надежнее, чем все слова, которые ты когда либо слышала. а сквозь сон казалось, что он подошел поправить одеяло, и его рука на секунду коснулась твоего плеча, но уже теплого.