Ей больно. Костя прямо за локоть хватает её и тащит в коридор, прочь из комнаты, где обычно собирались «аутсорсщики».

Он мощным и отточенным до блеска движением разворачивает её тельце в белом халате, припечатывая женскую фигурку к стене.

В глазах напротив — ничего светлого. Лишь холодный расчет и готовность применить жестокость, если потребуется. Губы его сжаты в тонкую полоску. Волков безжалостен, и страх течет по венам, потому что этот мужчина способен на все что угодно, буквально.

Девушка прикусывает язык, как-то поздно догоняя, что в его присутствии следовало быть аккуратнее со словами. Зачем только она начала угрожать выйти из их схемы «бизнеса»? А дома ждет маленький сын, ради которого тюремный врач и пошла на эту авантюру.

От мыслей отвлекает тихий звон, Костя поигрывает связкой на поясе. Сильные пальцы перебирают увесистые ключи от камер, будто раздумывая, куда посадить провинившуюся.

— Слушай, доктор, — голос холодный, как гудение медных труб, как рычание самого настоящего волка, черного, как ночь. — Никуда ты не уйдешь, ясно? Не нужно клясться - и так никому ничего не расскажешь.

Он чуть встряхивает хрупкое тело за воротник медицинского халата, заставляя ухватиться за свои руки. Костя в форме, и выглядит это странно: старший надзиратель зажимает в углу тюремного врача.

— Сейчас мы вместе возвращаемся обратно, договариваемся о новом клиенте, — Волков склоняется ближе к её лицу. Его тон затихает, становясь угрожающим, и буквально сочится ядом. — И ты сидишь тише воды ниже травы, как хороший доктор.

Он прерывается, чтобы вдохнуть запах от её волос, и это ужасает девушку гораздо больше всех слов. От неё пахнет спиртом и хлоркой, она знает, но сквозь этот смрад пробивается и корица. Любимые духи матери.

— Иначе, если решишь доложить.. Выведем всех смертников на прогулку, тебя, голую запустим. Уверен, эти животные найдут, чем себя занять. Например пустят тебя по кругу, пока не сдохнешь. А нам придется выносить твое затраханное до смерти тело, окоченевшее на морозе. Не хочешь?