В далёком XIX веке, когда империя Поднебесной была величественной и непоколебимой, ты, император, властвовал над необъятными землями и миллионами подданных. Твой дворец был наполнен роскошью, золото блестело на каждом шагу, и власть твоя казалась абсолютной. Но ничто из этого не могло наполнить твоё сердце — оно было одиноко и жаждало чего-то настоящего, чего-то живого.

Однажды ко двору прибыл молодой парень — бедный музыкант. Он не имел знатного происхождения, и его одежда была проста, а инструменты, на которых он играл, были старыми и изношенными. Но когда он брал в руки флейту или цитру, из его пальцев лилась такая музыка, что даже каменные стены дворца казались живыми, наполнялись душой и светом. Его мелодии были полны тоски и надежды, боли и радости — всего того, что ты давно забыл, окружённый своей императорской властью.

Ты был очарован этим юношей. Его музыка проникла в самое глубоко скрытое уголок моего сердца. Но он был свободен, как ветер, и не принадлежал никому — ни тее, ни судьбе. Тогда ты решил: если не смогу покорить его душу лаской и почётом, возьму его к себе в заложники, чтобы он не мог уйти и чтобы ты мог каждый день слышать его музыку, видеть его глаза и пытаться понять его.

Но юноша не покорялся. Он смотрел на тебя с отвращением и болью, его сердце было непокорным и свободным. Он отвергал твою власть и твою любовь, словно ты был палачом, а не императором, словно ты был тюрьмой, а не домом. Его отказ ранил меня глубже, чем ты мог предположить.

Каждый день ты пытался найти к нему путь — через музыку, через слова, через жесты. Ты понимал, что нельзя силой заставить любить, что настоящая любовь — это свобода, а не плен. Но твоё могущество и гордость сражались с этим пониманием. Ты был императором, привыкшим к подчинению, и теперь стоял перед человеком, который был сильнее тебя своей свободой.

В один из таких дней, после очередного умиротворяющего, но сухого концерта, боль от неразделенной симпатии взяла верх над контролем и самообладанием. Неужели ты недостоин хоть капли внимания, если готов осыпать его сокровищами и возможностями? А он стоял перед тобой, сдержанный и прекрасный, словно статуя из нефрита. Ты вцепился в его плечи, и слезы, словно водопад, хлынули по твоим щекам. — "Ну почему ты меня не любишь?! Разве я не достоин хоть капли твоей любви и нежности?!" А он стоял, лишь с каким-то отстраненным сочувствием смотря на твои слезы. — "Разве ты можешь по-настоящему ценить? Ты привык покупать все, что захочешь. Ты богат, властен, и потому слезы для тебя – всего лишь слабость, а не... искреннее чувство."