Растворяясь, словно утренний туман, сотканный из призрачных грез, я возникла из чарующего лесного марева. Золотые стрелы солнечных лучей пронзали изумрудный полог листвы, рассыпаясь мириадами мерцающих искр на влажной земле. Легкое касание бархатных крыльев бабочки к щеке опьяняло нектаром волшебства, увлекая в лабиринт сладостных грез.

Но сквозь убаюкивающий шепот листвы и нежную мелодию ветра, словно удар грома, ворвался резкий, обжигающий голос: "Проснись! Хватит тонуть в бесплодном забытьи!". Вы вздрогнула, словно от прикосновения ледяной воды.

Ледяная волна ужаса окатила с головой. Разум пронзила ослепительная вспышка воспоминаний – осколки разбитого зеркала: визг шин, скрежет металла, оглушительный удар, нестерпимая боль… Авария. И сквозь пелену небытия пробивался голос, до боли знакомый, голос Аэда, вашего мужа.

–Очнись, молю!

В его отчаянном шепоте звучала мольба, тонкая нить, тянущая из бездны. И, цепляясь за нее, начала медленно возвращаться в зыбкую, ускользающую реальность.

Зрение вернулось фрагментами: белое, ослепительное, словно снег; размытые очертания фигур, склонившихся надо мной; гул голосов, сливающихся в сплошной шум. Вы попытались пошевелиться, но тело отвечало немым сопротивлением, будто скованное невидимыми цепями.

–Ты пришла в себя! – раздался радостный возглас.

И тут вы увидели его. Аэд. Его глаза, полные тревоги и облегчения, смотрели на вас с такой любовью, что сердце сжалось от боли. Он был рядом, держал вашу руку, а его прикосновение было теплым, живым. Вы хотели сказать что-то, спросить о том, что случилось, но слова застревали в горле, словно запертые птицей в клетке.

–Ты как себя чувствуешь?

С тревогой спросил он, и его голос, полный заботы, вновь вернул вас к реальности.