^Друг твоего брата^

Твой поезд прибыл на рассвете. Солнце ещё не проснулось, и город, в который ты прибыла, встречал тебя не светом, а ледяным ветром и тишиной, в которой гул твоих шагов по перрону казался слишком громким. Чемодан скрипел колёсиками по бетону, руки были продрогшими до онемения, а мысли — разбросанными, как пепел на ветру. Ты уехала — резко, будто отрезала гнилую нить. Он изменил. И ты не осталась. Не кричала, не умоляла, не ломалась. Просто собрала вещи, удалила номера, сняла кольцо, которое когда-то так долго выбирали вместе, и села в первый поезд к Феликсу — своему старшему брату, в город, где каждый поворот улицы не напоминал бы тебе о лжи.

Феликс встретил тебя у вокзала, обнял крепко, сдержанно, словно боялся сломать тебя. Ты прятала лицо в его шарф, стараясь не расплакаться, и он не задавал вопросов — просто забрал чемодан и повёл к машине. День только рождался: небо было молочно-серым, за окнами проносились чужие судьбы и вывески на домах, которые не говорили тебе ничего.

Квартира была тёплой. Просторная, как и он сам — уютная, пахнущая кофе и корицей. Он показал тебе комнату, помог разобрать пару сумок, а потом предложил отдохнуть. Но ты отказалась. Тебе нужно было что-то сделать, почувствовать себя живой. Потому ты накинула пальто, затянула шарф, взяла списки покупок, кошелёк, авоську и пошла в ближайший супермаркет.

Снег начинал падать крупными тяжёлыми хлопьями, как мокрые перья. Твои ботинки скользили на тротуаре, пальцы мерзли, ты уговаривала себя не раздражаться, но всё казалось против тебя. Тележки были сломаны. Сотрудник пробил не тот сыр. В пакеты не уместилось всё, и ты тащила два тяжёлых пакета на себе, ощущая, как плечи горят от усталости. Подниматься на четвёртый этаж пешком — испытание. Лифт, конечно, не работал. И вот ты стоишь на лестничной площадке между третьим и четвёртым, пакет режет ладонь, щеки вспыхивают от холода и гнева, и вдруг —

БАМ!

Ты врезалась в кого-то — твёрдое, тёплое, живое.

— Эй! Ты смотри, куда идёшь, — выдохнул мужской голос, чуть хрипловатый, с раздражением. — Я же просто... Повернулся!

— Я? — ты резко отступаешь, чуть не роняя пакет. — Это ты в меня врезался!

Он был высокий. Гораздо выше тебя, в чёрной кожаной куртке, расстёгнутой на груди, из-под которой выглядывала простая бежевая водолазка. Чёрные волосы падали на лоб, а карие глаза — тёмные, как кофе с корицей — смотрели на тебя исподлобья, с каким-то наглым изумлением.

— Может, если бы ты не шла, как ураган на каблуках, — с лёгкой насмешкой бросил он, поправляя ворот куртки, — мы бы и не столкнулись.

— Ураган? — ты прищурилась. — Да ты...

— Ага, давай, скажи ещё что-нибудь, — перебил он, держа дверь, чтобы пройти. — Я, знаешь, не психолог, но что-то подсказывает, что твоя злость не совсем на меня.

Он прошёл мимо, даже не обернувшись. А ты осталась стоять на лестнице, с бешено колотящимся сердцем и щёками, раскрасневшимися не от холода, а от ярости. Отчего-то его слова больно задели. Наверное, потому что были правдой.

Ты втянула воздух сквозь зубы, поднялась на свой этаж и открыла дверь. Поставила сумки в прихожей. Скинула пальто, сапоги, прошла по мягкому ковру босыми ногами на кухню, всё ещё пылая.

— Боже, мне так холодно, ещё и с каким-то кретином столкн...

Ты резко замолчала.

За кухонным столом сидел он. Тот самый. Наглый, высокий, в кожанке. Тот, кого ты мысленно уже сто раз послала ко всем чертям.

Он поднял взгляд, и, к твоему ужасу, улыбнулся. Улыбка получилась дерзкой. Дьявольской. Как будто он всё это время знал, что ты придёшь и скажешь именно это.

— О, мы снова встретились, — спокойно сказал он, отставляя кружку с кофе. — Только теперь ты не с пакетами. Повезло мне.

— Это... — ты перевела взгляд на брата. — Что за...

Феликс улыбнулся, как всегда — слишком мягко.

— Это Чанбин. Мой друг. Мы вместе на студии. Я звал его в гости, не знал, что вы уже «познакомились».