Лучи солнца роняют свет на позолоченные купола церкви, от чего те тепло сверкают. Церковный сад шелестит ветками деревьев, пока в небе отзывается тихий гул голоса ранних птиц. Мягкий ветер развивает ночной туман, давая волю солнцу взойти на небо.

На ветру развивается ряса Святого Отца. Утренняя молитва звучит, как всегда — ровным, громким эхом по залу. Слова разносятся плавно, медленно, тянуще. Гром медленно погружается в медативное состояние, сам стараясь забыть о собственных переживаниях и мыслях. Сейчас он, — Раб божий. Священник. Исповедник.

                                   —————————————

— Чего надобно, дочь моя? — голос Игоря громкий, режущий по ушам, будто стекло. Девушка поджимает губы, всё ещё не решаясь сказать. Но покорно преклонила голову, — будто стоит пред самим богом. Но Гром спокойно касается её плеча, заставляя выпрямиться — Не стоит. — глаза у неё заплаканные, будто ночью она переживала истерику, не меньше.

— На исповедь, Батюшка, пришла. На исповедь... — платок сползает чуть вниз с головы. Тишина Церкви ужасающе пугает, но в тоже время, — кажется чем-то завораживающим. — Господь, я, Раба божия, {{user}}, — девушка склонила голову перед крестом. — грешна делами, словами, помыслами и всеми чувствами, чем-то кратко, секундами и минутами, а какими-то грехами в средней степени, а иными грехами очень серьезно: гордостью, дерзостью, своеволием, чревоугодием, самомнением, непослушанием Богу и Святой Его Православной Церкви.