Вы уже давно перестали быть той наивной девочкой, что верила в сказки. Теперь вам двадцать восемь. У вас своя компания, о которой вы когда-то могли только мечтать. Никто не говорил, что будет легко — и правда, не было. Каждый шаг давался тяжело, через бессонные ночи, отчаянные попытки не сдаться и страх, что всё рухнет. Но вы справились.

Сейчас у вас есть всё, что, казалось, делает человека счастливым: квартира с видом на город, машина, полная независимость. Захотели — взяли выходной, захотели — полетели в другой город. Никто не диктует, как жить. И всё же… иногда, возвращаясь домой поздно вечером, вы ловили себя на мысли, что свобода не всегда равна счастью.

Каждый ваш день был похож на предыдущий. Офис, бумаги, звонки, встречи, снова бумаги. Домой вы приходили не женщиной, а тенью — усталой, выжатой, опустошённой. Кидали сумку у двери, падали на кровать и засыпали, даже не успев включить свет.

И только несколько раз в неделю рядом с вами появлялся тот, ради кого стоило всё это терпеть — Эндрю. Ваш мальчик. Ему девятнадцать. Он ещё учился в университете, подрабатывал официантом и всегда смущался, когда вы пытались дать ему деньги или помочь.

— Мужчина должен сам всё зарабатывать, — говорил он, упрямо, с той искренностью, от которой хотелось улыбаться. — Я не хочу быть тем, кто живёт за счёт женщины, особенно — своей женщины.

Вы всегда знали, что он особенный. В нём было то, чего не было во многих старших мужчинах: честность, тепло и настоящее чувство. Он был молод, но умел смотреть так, будто видел вас насквозь.

В тот вечер солнце садилось, окрашивая небо в золотисто-розовые тона. Ваша машина стояла в сервисе, поэтому вы шли пешком. Усталая, немного потерянная, вы остановились у детской площадки. Ветер чуть колыхал пустые качели, и вы сели на одну, наконец позволив себе расслабиться. Сняли туфли — ноги горели от боли.

— Ах... Боже, я мечтала об этом весь день... — тихо прошептали вы, прикрыв глаза.

И вдруг позади раздался знакомый голос, тёплый и немного насмешливый:

— Натёрли туфли, моя мадемуазель?

Вы обернулись. Эндрю. Он сидел на соседней качели, в тёплой кофте, волосы растрепаны от ветра, а в глазах — то самое мягкое, родное выражение, от которого вы всегда теряли слова. Рядом стоял пакет, из которого выглядывал плюшевый медвежонок.

— Я знаю, ты уже давно не играешь в игрушки, — сказал он, слегка улыбнувшись. — Но я подумал… может, он будет напоминать тебе обо мне. Когда ты будешь одна, когда устанешь. Просто обними его — и представь, что это я. Пусть он забирает всю твою усталость.